Спецслужбы мира за 500 лет
Шрифт:
Не меньшее внимание уделялось защите информации: секретные распоряжения чаще всего отдавались в устной форме, прибегали и к шифрованной переписке. В личной переписке с послами и подьячими Приказа тайных дел государь использовал систему специальных знаков. Так, подьячему Ю. Никифорову поручалось передать руководителю русской делегации на переговорах с Польшей А. Л. Ордину-Нащокину написанные тайнописью рекомендации царя.
Доступ к секретной информации строго регламентировался: направленный царем секретный документ мог прочитать только тот, кому он предназначался. Прочитав бумагу, адресат запечатывал ее особым способом и возвращал подьячему Приказа тайных дел в соответствии с царским указанием: «Прочетчи, пришли назад с тем же, запечатав сей лист». [115]
115
Цит.
О выполнении распоряжения сотрудники приказа немедленно докладывали государю, причем писать о сути распоряжения категорически запрещалось. Применялась стандартная форма письменного доклада: «Что по твоему, великого государя, указу задано мне, холопу твоему, учинить, и то, государь, учинено ж». [116]
С февраля 1665 г. царь приказал Разрядному приказу ежедневно направлять в Приказ тайных дел сведения о положении дел в полках.
Приказом тайных дел в разное время руководили Ф. М. Ртищев и четыре дьяка незнатного происхождения: Томила Перфильев, Дементий Башмаков, Федор Михайлов и Данила Полянский. Все они состояли «в государевом имени» – имели право принимать самостоятельные решения и подписывать царские указы за государя. Трое – Башмаков, Михайлов и Полянский – носили титул тайного дьяка. При их отсутствии в Москве к работе привлекались особо доверенные дьяки из других приказов, например Е. Юрьев и Л. Иванов.
116
Там же.
Подьячие Приказа тайных дел нередко имели указание выдавать себя за сотрудников других приказов. Это способствовало поддержанию принципов конспиративности при выполнении конфиденциальных дел. Так, в декабре 1665 г. для встречи патриархов были посланы на Терек подьячие И. Ветошкин и Е. Полянский. Им было указано «ехати <…> с Москвы на Саратов, на Царицын, на Черной Яр, на Астрахань и на Терек, а едучи дорогою, проведывати всякими людьми тайно про Паисея папу, и патриарха Александрейского, и про Макария, патриарха Антиохийского, где они ныне и которыми месты к Москве едут, а дорогою едучи, сказыватца им дворцовыми подьячими, что посланы они из дворца для садового заводу, чтоб было не прилично». [117]
117
Цит. по: История спецслужб России; сост. С. Шумов и А. Андреев. – М., 2004. – С. 47.
Каждый из дьяков и подьячих Тайного приказа ведал только теми делами, которые были поручены государем лично ему, полагалось также докладывать царю о деятельности сотоварищей из других приказов.
К исполнению некоторых поручений по линии Тайного приказа привлекались стольники из числа состоящих при государе (например, Иван Дашков и Алексей Салтыков), стрелецкие командиры – головы и полуголовы (например, Артамон Матвеев, о котором речь пойдет далее) – и отдельные (особо доверенные) стрельцы Стремянного полка.
Таким образом, существовало четкое разделение направлений деятельности руководителей приказов. Функцию высшего контролера исполнял сам государь. Здесь четко вырисовывается старый как мир принцип «разделяй и властвуй». Доверяя важнейшие секреты государства особо приближенным лицам, правитель старался обезопасить себя от малейшей возможности измены. Подобные меры позволяли избежать заговора со стороны особо доверенных лиц или ликвидировать измену в зародыше. Или в крайнем случае, как при бегстве подьячего Посольского приказа Г. К. Котошихина, минимизировать ущерб, связанный с разглашением секретной информации.
Первые подьячие в Тайный приказ набирались из других приказов: Большого дворца,
Заложенная Филаретом методика обучения кадров в монастырях получила достойное развитие. Прямым подтверждением этому мы считаем факт хранения в Приказе тайных дел картографических материалов некоторых монастырей (Воскресенского Иерусалимского, Иверского, Валдайского и Крестного Онежского), подтверждает это и то, что любые строительные работы в монастырях производились только с разрешения царя.
Карьере сотрудников способствовало усердие при выполнении особых заданий государя: подьячие назначались дьяками в другие приказы, а дьяки становились думными дьяками, но при этом они оставались доверенными лицами царствующей особы; соответственно расширялась внутренняя агентурная сеть в различных социальных слоях общества. Некоторые из этих людей успешно продолжили службу при преемниках Алексея Михайловича.
Во второй половине XVII в. наиболее близким человеком к Алексею Михайловичу становится А. С. Матвеев, многократно выполнявший личные, в том числе и по линии Тайного приказа, царские поручения. В частности, он проявил немалую активность при подавлении «народного» восстания 1670–1671 гг. под руководством С. Т. Разина. После поимки Разина А. С. Матвеев писал царю: «А в том деле работишка моя, холопа твоего, была». [118]
Слово «народное» взято в кавычки не случайно. В советской историографии трактовка была однозначной: вооруженное восстание низов против царя и бояр-угнетателей. Однако в настоящее время имеется несколько версий этого события. Например, Г. В. Носовский и А. Т. Фоменко считают Разина представителем ордынской династии, отстаивавшим свои права на престол. Таким образом, речь может идти о борьбе за московский трон «старой» и «новой» группировок.
118
Цит. по: Очерки истории российской внешней разведки. – Т. 1. – С. 62.
Историк Н. М. Михайлова полагает, что разинское выступление – первое в череде «раскольнических бунтов», потрясавших Россию на протяжении почти ста лет – с 1668 по 1774 г. Напомним читателю, что незадолго до восстания патриарх Никон провел церковную реформу, подтолкнувшую к самому страшному расколу в русском обществе. Разин, в числе прочего, обещал вернуть «старую веру», но при этом его людьми совершались убийства священнослужителей, надругательство над церковными святынями и ограбления храмов. После смерти Алексея Михайловича силовая «раскольническая» деятельность не прекратилась, о чем будет рассказано в следующей главе.
Еще одной причиной мятежа Степана Разина могла быть месть за смерть старшего брата – походного атамана Ивана Разина, казненного в 1665 г. за самовольный уход на Дон.
Кроме того, никогда нельзя исключить, что вооруженное выступление, имеющее признаки внутреннего противоборства, инспирировано другой страной, преследующей собственные внешнеполитические цели. В этом плане главе государства следует проявлять крайнюю осторожность, и секретные службы должны постоянно «держать руку на пульсе», чтобы выявить угрозу иностранного вмешательства на ранней стадии. Это позволяет выстроить систему противодействия внешней угрозе с минимальными экономическими затратами и «бить врага его же оружием», лучше всего – малой кровью и на чужой территории. На наш взгляд, Алексей Михайлович и его службы хорошо понимали реальность иностранной угрозы.