Спецслужбы России за 1000 лет
Шрифт:
9 сентября 1867 г. принято новое Положение о Корпусе жандармов. Корпус состоял из Главного управления, управлений Варшавского, Кавказского и Сибирского округов, 55 губернских управлений, 50 уездных управлений 6 губерний Северо-Западного края, Наблюдательного состава, Петербургского и Московского конных дивизионов, 15 конных команд и полицейских управлений железных дорог. Сбор информации о политических настроениях возлагался на Наблюдательный состав (с 1870 г. – дополнительный штат). Наблюдательный состав размещался по городам и уездам, не имевшим жандармских управлений, и комплектовался исключительно из унтер-офицеров (из расчета двое сотрудников на один наблюдательный пункт). При преобразовании корпуса особое внимание обращалось на умственное развитие жандармских унтер-офицеров, поскольку полицейско-наблюдательная служба значительно отличалась от их прежней службы в жандармских кавалерийских частях.
На посту главного начальника III Отделения Шувалов действовал эффективно. В ноябре 1869 г. секретный сотрудник
418
Тимашёв Александр Егорович (1818–1893) – российский государственный деятель, генерал-адъютант, с 1867 г. член Государственного совета. Окончил курс в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. В 1856 г. назначен начальником штаба корпуса жандармов и управляющим III Отделением Собственной Его Величества канцелярии. В 1861–1864 гг. временный генерал-губернатор Казанской, Вятской и Пермской губерний. В 1867–1868 гг. министр почт и телеграфов. В 1868–1878 гг. министр внутренних дел.
Улучшению оперативной обстановки в Российской империи способствовало и изменение настроений в среде интеллигенции. Многие землевольцы разочаровались в революционных идеях, особенно после событий 1863–1864 гг., и отошли от активной деятельности. К лету 1864 г. большинство подпольных кружков, входивших в состав «Земли и воли», прекратило существование. Многих разночинцев оттолкнули от нелегальной деятельности покушения Каракозова и Березовского. После покушений увеличилось число подаваемых законопослушными гражданами в полицию и жандармерию заявлений о подозрительных лицах.
Произошедшее в конце 1869 г. в Петербурге убийство студента И. И. Иванова почти на 10 лет оттолкнуло интеллигенцию от участия в террористической деятельности. Убийство совершено членами группы С. Г. Нечаева, годом ранее принимавшего участие в студенческих волнениях, затем бежавшего за границу. Там он сблизился с М. А. Бакуниным и Н. П. Огарёвым; в Женеве написал теоретический труд, получавший впоследствии название «Катехизис революционера». В «Катехизисе» Нечаев сформулировал программу широкомасштабной террористической деятельности. Приведем выдержки из нее.
«§ 15. Все это поганое общество должно быть раздроблено на несколько категорий. Первая категория – неотлагаемо осужденных на смерть. Да будет составлен товариществом список таких осужденных по порядку их относительной зловредности для успеха революционного дела, так чтобы предыдущие номера убрались прежде последующих.
§ 16. При составлении такого списка и для установления вышереченного порядка должно руководствоваться отнюдь не личным злодейством человека, ни даже ненавистью, возбуждаемой им в товариществе или в народе. Это злодейство и эта ненависть могут быть даже отчасти и полезными, способствуя к возбуждению народного бунта. Должно руководствоваться мерою пользы, которая должна произойти от его смерти для революционного дела. Итак, прежде всего должны быть уничтожены люди, особенно вредные для революционной организации, и такие, внезапная и насильственная смерть которых может навести наибольший страх на правительство и, лишив его умных и энергических деятелей, потрясти его силу.
§ 17. Вторая категория должна состоять именно из тех людей, которым даруют только временно жизнь, дабы они рядом зверских поступков довели народ до неотвратимого бунта.
§ 18. К третьей категории принадлежит множество высокопоставленных скотов или личностей, не отличающихся ни особенным умом и энергиею, но пользующихся по положению богатством, связями, влиянием и силою. Надо их эксплуатировать всевозможными манерами и путями; опутать их, сбить их с толку и, овладев по возможности их грязными тайнами, сделать их своими рабами. Их власть, влияние, связи, богатство и сила сделаются таким образом неистощимой сокровищницею и сильною помощью для разных революционных предприятий.
§ 19. Четвертая категория состоит из государственных честолюбцев и либералов с разными оттенками. С ними можно конспирировать по их программам, делая вид, что слепо следуешь за ними, а между тем прибрать их в руки, овладеть всеми их тайнами, скомпрометировать их донельзя, так чтоб возврат был для них невозможен, и их руками и мутить государство.
§ 20. Пятая категория – доктринеры, конспираторы и революционеры в праздно-глаголющих кружках и на бумаге. Их надо беспрестанно толкать и тянуть вперед, в практичные головоломные заявления, результатом которых будет бесследная гибель большинства и настоящая революционная выработка немногих» [419] .
419
Цит.
Вернувшись в августе 1869 г. в Россию, Нечаев основал подпольную организацию «Народная расправа», состоявшую из «пятерок» под руководством комитета, в котором он состоял в единственном числе. Член организации студент И. И. Иванов позволил себе усомниться в лидере и был убит в соответствии с теоретическими положениями «Катехизиса». После убийства Иванова Нечаев вновь бежал за границу, где его отвергла вся политическая эмиграция, включая Бакунина. Членов «Народной расправы» арестовали и предали суду, их показания широко освещались в российской прессе и оказали сильное влияние на настроения интеллигенции. Нечаев был обнаружен в результате работы Заграничной агентуры, арестован швейцарской полицией, в 1872 г. выдан России как уголовный преступник и в 1873 г. приговорен к 20 годам каторги; скончался он в Алексеевском равелине Петропавловской крепости.
Сотрудники III Отделения помимо сбора информации о настроениях различных слоев общества занимались составлением аналитических отчетов для руководства империи. На рубеже 1860–1870-х гг. в отчетах особое внимание уделялось студенческому движению. «У нас, – писали аналитики, – образуется нечто худшее ученого пролетариата <…> – недоучившийся пролетариат, при самом вступлении в жизнь носящий уже в себе зародыши ненависти к существующему государственному и общественному порядку» [420] . Они обращали внимание правительства на попытки «политических агитаторов» вести активную пропаганду в студенческой среде, но полагали, что революционное движение все же является привнесенным извне. Вероятно, это мнение сложилось под воздействием определенных успехов российских спецслужб, однако подобные выводы были не совсем точными.
420
Цит. по: Каторга и ссылка. – 1924. – № 3 (10). – С. 116.
Преобразования 1860-х гг. давали возможность раскрытия человеческой личности, но подготовка и проведение этих преобразований вызвали неудовлетворенность в среде молодого поколения разночинной интеллигенции, стремившейся жить и действовать с пользой для общества. Помимо общей непоследовательности правительственного курса недовольство вызывало и то, что в проведении реформ власть стремилась действовать испытанным способом: отдавала распоряжения и ожидала отчетов об исполнении, не предполагая никакого сотворчества со стороны общества. Масса разночинной молодежи часто оказывалась не у дел. Энтузиазм тех, кто хотел сыграть свою роль в обновлении России, потрудиться на благо освобожденного народа, оставался невостребованным, инициатива – наказуемой.
В отчете III Отделения и Корпуса жандармов за 1869 г. говорилось: «Нигилизм в последние годы видоизменился. Из гадкой шалости небольшого числа молодых людей обоего пола, видевших в непризнании наружных общепринятых приличий способ доказать свою самостоятельность, он перешел в положительное учение, преследующее определенные социальные и политические цели. <…> Допущенный до такого развития, нигилизм уже не может быть искоренен прямым гонением, нужно приискать для борьбы с ним другое оружие. <…> Если пропаганда вредных учений первоначально нашла восприимчивую почву и усердных последователей в среде так называемых нигилистов, то в настоящее время уже нельзя не заметить, что сфера ее влияния значительно расширилась и, приравнивая естественный ход развития русского общества к ходу, пройденному другими европейскими обществами, можно предвидеть, что эта сфера постоянно будет расширяться, если заблаговременно принятыми мерами, основанными на тщательном изучении и верном понимании социальных явлений, развитие общества не получит правильного направления. <…> Многие, на первый взгляд мелкие, но в сущности весьма знаменательные подробности, раскрытые политическими дознаниями 1869 года, свидетельствуют, что эта пропаганда начинает приносить и в России свои отравленные плоды» [421] .
421
ГАРФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 34. Лл. 28 об. – 30, 31 об.
В 1871 г. в секретном архиве III Отделения сосредотачиваются все дела по политическим преступлениям и сведения, добытые при перлюстрации. Систематически обновляются картотека, имевшая название «Алфавит лиц, политически неблагонадежных», и альбомы с их фотографиями. Но борьба с политическими противниками самодержавия осложнялась тем, что с 1871 г. сотрудники Корпуса жандармов были обязаны содействовать в обнаружении уголовных преступлений, т. е. в исполнении функций сыскной криминальной полиции. Однако взаимодействие между МВД и Корпусом жандармов оказалось явно недостаточным, более того, в конце правления Александра II вновь заметно усилилась конкуренция между этими ведомствами, что отнюдь не способствовало улучшению работы внутренних силовых институтов. Но и при этих условиях школа Бенкендорфа и фон Фока во многом сохранялась.