Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией
Шрифт:
Вот это счастье.
И вообще, все было здорово и прекрасно. Свежий воздух, ночная прохлада, сказочные огоньки разноцветных фонариков, освещавших сад, богато накрытый стол, аромат поджариваемого на углях мяса, приятная ненавязчивая музыка…
Короче, не вечер, а сплошная земная благодать!
Хотя, может быть, для кого-то это было всего лишь приятной обыденностью, а я испытывал особенно острое ощущение счастья ввиду того, что совсем недавно пережил страх неотвратимой смерти и каким-то чудом умудрился в последний момент выскочить из ее липких объятий…
Братья
Собакин наконец-то ублажил демона чревоугодия: сидел, раскачиваясь, как китайский болванчик, и, сыто икая, благодушно посмеивался над анекдотами, которые заплетающимся языком рассказывал коллега из отдела обеспечения.
Вечно розовый Разуваев был странно бледен и задумчив. Но задумчив не отрешенно и пасмурно, а как-то светло и даже величаво. А может, он просто музыку слушал: из колонок, выставленных во дворе, лилась берущая за душу лирическая мелодия – я не особо силен в музыке, не знаю, что это было, но было здорово.
Остальные вели себя вольготно и вовсю галдели, а наш генерал, перешагнув через вбитую многолетней службой субординацию, окончательно и бесповоротно подружился с Зубовым и осмелился-таки задать ему вопрос сугубо интимного характера.
Суть вопроса: а нет ли у товарища Зубова в особняке пресловутой секретной комнаты? Тут давеча генерал смотрел импортное кино, где какая-то богатенькая дамочка с ребенком заперлась в такой вот комнате и долго и счастливо оборонялась от вломившихся в ее дом злых бандитов. Генерал совершенно точно знает, что в последнее время для персон высшего ранга, типа Зубова, по статусу ввели такие комнаты. Получается, на пенсию вышел, а ни разу не видел, так что интересно было бы глянуть, как оно устроено. Это что-то типа герметичного бронебойного сейфа с автономной подачей воздуха или как?
Зубов, весело гогоча, заявил, что да – такие комнаты в природе существуют, но они ему на фиг не нужны. Потому что…
– Это мой город! Моя страна! И здесь ни одна падла не посмеет поднять на меня свой облезлый хвост…
Тут Собакин, в очередной раз сыто икнув, некстати вспомнил, что Экипидор говорил примерно то же самое своему телохранителю.
К чему это он – я не понял, но, по счастью, кроме меня и бледненького Разуваева никто это идиотское замечание не услышал.
Так вот, эта импортная секретная комната Зубову совсем без надобности, но в доме есть стандартная дежурка, которой оборудованы все госдачи (помещение, где сидит охрана). Дежурка эта, типа того, натуральный дот: окна-бойницы, стены – броня, боезапас, противогазы и все такое прочее. Так что при случае можно запереться и в течение суток успешно держать оборону против целого полка.
Генерал выразил желание взглянуть на дежурку, Зубов повел его показывать, а мы с Собакиным потащили Разуваева рыгать.
Вот уж не ожидал от нашего железобетонного терминатора! Теперь понятно, что символизировала эта его томная бледнота, – ни фига он там не слушал и ни о чем не думал: брат по оружию тривиально боролся с позывами. И, может, это не от водки, а потому что за столом, с молчаливого попустительства хозяина, многие курили. Или понервничал накануне. Или все в куче…
Рыгали прямо в саду, рядом с баней. До самой бани маленько недотянули: хотели вообще-то воспользоваться тамошними санитарными удобствами – но, видать, не судьба.
Собакина этот процесс почему-то забавлял: он жизнерадостно хихикал и сыпал идиотскими шутками:
– Вы чего такой бледненький, сэр?
– Уээээррг…
– А-а-а, взбледнулось?!
– Уооррг…
– Гы-гы! Это крик души или просто вокал развиваете?
Основательно оросив кусты, Разуваев сел прямо на землю и, спрятав лицо в ладонях, начал тихонько всхлипывать.
– Во, бл… – плачущий убийца! – Собакин вцепился в Разуваева и поволок его к бане. – Типа того – на раскаяние проперло?!
– Куда ты его тащишь? – удивился я.
– Там освещение получше, – деловито пояснил Собакин. – Ни разу не видел Разуваева плачущим. Раритет, бл…!
– Да иди ты на х…, долбо…! – Разуваев вяло сопротивлялся. – Оставьте меня, я потом подойду…
– Дурак ты, Гриша, – я решительно взял сторону Разуваева. – Ни хрена не понимаешь. Оставь человека в покое.
– А чего тут понимать? – В голосе Собакина звучало недоумение. – Мы что-то неправильно делали? Он что – детей убивал?! Калек, женщин, стариков – ну, не знаю – простых работяг или пусть даже невинных уличных бл…?! С кем мы работаем, напомнить?! Это ж были натуральные мрази…
– Это были люди!!! – тонко крикнул Разуваев и забился в рыданиях. – Все они – люди…
Из темноты неслышно нарисовалась парочка крепких хлопцев с инородным предметом в ухе. Хлопцы поинтересовались, что происходит, быстренько вникли в суть, сочувственно покивали и так же неслышно растворились в темноте.
Разуваев рыдал, а мы сидели рядом и ждали, когда кончится приступ. По опыту знаю: в такой ситуации помочь человеку ничем нельзя, жалеть противопоказано, надо просто подождать, когда утихнут эмоции.
Когда кризис миновал, мы потащили «плачущего убийцу» умываться. В баню он не захотел – жарко там, поэтому воспользовались «гейзером».
От верхней грани кладки до бортика в уровень с бурлящей ватерлинией было довольно далеко, координация у пьяных – сами понимаете, короче, не удержали товарища, и он булькнул в «гейзер», прямо в одежке. Мокнуть мы не планировали, посему попытались эвакуировать утопленника с помощью подручных средств: вооружились прислоненной к стене щеткой на длинной массивной деревянной ручке и начали имитировать рыболовную активность.
Получалось из рук вон: мы конски ржали, пару раз уронили щетку и все с ног до головы забрызгались. Кроме того, саботажник Разуваев обратно вылезать не пожелал: нашему парню неожиданно понравилось в каменном джакузи, он с удобством разместился на центральном сиденье и заявил, что теперь будет здесь жить.
Мы коротко посовещались и решили: жить, это, безусловно, перебор, но почему бы не воспользоваться случаем? Когда еще выпадет возможность посидеть в таком распрекрасном «гейзере»?
Короче, мы разделись и нырнули к Разуваеву…