Спиноза
Шрифт:
К тому времени работы Спинозы распространялись в частном порядке, и для обсуждения его идей в Гааге собирался тесный кружок. Среди этих людей был богатый студент-медик по фамилии де Врис. Узнав, что Спиноза болен и скоро умрет, он решил подарить ему 2000 флоринов и выплачивать ренту в размере 500 флоринов. Но Спиноза отказался от подарка и настоял, чтобы ежегодное содержание уменьшили до 300 флоринов. По всей видимости, он был очень щепетилен в том, что касалось его независимости, и продолжал зарабатывать себе на жизнь шлифовкой линз, еле сводя концы с концами. К этому времени Спиноза стал известным мыслителем, которого уважали во всей Европе (похвалы от религиозных властей говорят сами за себя), и несколько известных интеллектуалов приехали в его маленькую, пыльную, затянутую паутиной комнату.
Самой интересной личностью среди них был немецкий ученый Эренфрид Вальтер фон Чирнгауз. Вместе со своим помощником-алхимиком он изобрел европейский белый фарфор, который
В 1673 г. пфальцский курфюрст Карл Людвиг предложил Спинозе занять кафедру философии в Гейдельбергском университете, но с условием, что преподаваемая философия не будет противоречить учению Церкви (что свидетельствует о знакомстве курфюрста с идеями Спинозы). Философ благоразумно отказался от престижной должности.
Спиноза продолжал переписываться со многими выдающимися мыслителями. Среди них был его старый друг Генрих Ольденбург, с которым он познакомился еще в Рейнсбурге. Несколькими годами раньше Ольденбург был назначен первым секретарем Королевского общества в Лондоне. Никто, похоже, не возражал, что этот гражданин Голландии продолжает занимать свой пост во время англо-голландской войны. Кроме того, никому не показалось странным, что он по-прежнему поддерживает связь со своим голландским другом Спинозой. Из-за войны почта немного задерживалась, но ничто не прерывало регулярной переписки двух друзей. Как это ни удивительно, их обмен непонятными идеями, которые любой дотошный цензор мог принять за тайный шифр, не вызвал подозрений в шпионаже – в отношении обоих. В те времена нужно было сделать что-то намного большее (или меньшее), чтобы привлечь к себе пристальное внимание, и Спинозе вскоре предстояло в этом убедиться.
В мае 1673 г. Спиноза получил приглашение от французского государственного деятеля Конде, который хотел встретиться с философом в Утрехте и обсудить его идеи. До Утрехта было меньше 50 километров, но в то время город был оккупирован французской армией. Спиноза получил необходимые бумаги, гарантировавшие безопасный проезд, чтобы встретиться с этим выдающимся человеком, другом Мольера и Расина. По прибытии в Утрехт Спиноза обнаружил, что Конде отозвали по делам государственной важности. Просидев в городе несколько недель (вне всякого сомнения, расстраивая французских поваров требованиями гренков с молоком и овсяной каши с изюмом), Спиноза вернулся в Гаагу – и там быстро стали распространяться слухи, что он французский шпион. Дело приняло опасный оборот. (Прошел всего один год после линчевания Витта.) Спиноза решил, что ответ на эти слухи должен быть прост: он выйдет на улицу и объявит толпе, что он не шпион. К счастью, отличавшийся необыкновенным долготерпением домовладелец снова сумел запереть его в комнате, и в конечном счете опасность миновала.
Эта история до сих пор окружена завесой тайны. Высказывались серьезные предположения, что Спинозу по поручению голландских властей направили для тайных политических переговоров с Конде. Однако в условиях напряженной и хрупкой политической обстановки того времени это было бы невероятно. Но вполне возможно, что Спиноза был настолько не похож на посланника, что ему приказали отправиться в эту поездку и вручили некое тайное послание.
Теперь Спинозе было уже за сорок. Долгие одинокие ночи, проведенные в размышлениях, и растягивание скудных средств, заработанных тяжелым трудом, ежедневной шлифовкой линз, начали сказываться на его слабом здоровье. Похоже, его легкие пострадали от постоянного вдыхания стеклянной пыли. Спиноза заболел чахоткой – так тогда называли туберкулез. Летом 1676 г. хрупкая, истощенная фигура Спинозы все реже появлялась на улицах квартала, а когда наступила зима, философ слег. Его состояние быстро ухудшалось.
Спиноза умер в воскресенье, 21 февраля 1677 г., пока его домовладелец был в церкви. В то время за Спинозой ухаживал его давний друг, доктор Мейер. Ходили странные слухи, что после смерти Спинозы Мейер исчез, прихватив со стола мелкие монеты и нож с серебряной рукояткой. Вполне возможно, что доктор-клептоман также стянул весь запас незаконченных линз, который впоследствии попал в руки практичного антиквара Корнелиуса ван Халевейна.
Как бы то ни было, у большинства людей сложилось впечатление, что Спиноза почти ничего не оставил после себя. Даже его жадная сводная сестра Ребекка решила, что на этот раз судиться не из-за чего. Но эти рассказы противоречат другому свидетельству, согласно которому Спиноза оставил библиотеку из 160 книг, «каталог которой сохранился». В те времена такое собрание стоило бы приличных денег – книги в кожаных переплетах использовались не только для чтения, но и как украшение. После Спинозы также остались неопубликованные труды, в том числе шедевр, который навеки вписал его имя в историю, – «Этика». Эти работы были изданы как Opera Posthuma [13] в год его смерти. Однако их опубликовали анонимно, поскольку Спиноза всегда подчеркивал, что не желает, чтобы с его именем связывали какое-либо учение. По словам его душеприказчика, «в одиннадцатом определении аффектов [в «Этике» Спинозы], где объясняется природа честолюбия, он открыто осуждает таких людей».
13
Посмертные сочинения (лат.).
На следующий год власти сделали все возможное, чтобы нарушить последнюю волю Спинозы, и привлекали как можно больше внимания к Opera Posthuma. Работы Спинозы были идентифицированы с именем автора и запрещены на основании того, что они «ниспровергали» веру и «ставили под сомнение подлинность чудес». Все его труды были объявлены «нечестивыми, атеистическими и богохульными». Так родилось учение Спинозы. И, словно помогая ему утвердиться, несколькими годами позже французский энциклопедист Бейль в своем словаре определил это учение как «самую чудовищную из всех возможных гипотез, самую абсурдную». (Прискорбно ограниченный взгляд для человека, который предпочел жить в толерантной Голландии в соответствии со своими убеждениями.) Критика учения Спинозы на таком высоком уровне продолжалась и в следующем веке, когда не кто иной, как Юм, называл его «отвратительной гипотезой».
Спиноза, которому уже была безразлична эта критика, был похоронен в Ньивекерк (Новой церкви) на площади Дам в центре Амстердама.
Послесловие
Спиноза заблуждался, считая мир рациональным как в отдельных его проявлениях, так и в целом. (Современные ученые совершают ту же ошибку, когда сводят его к чистой математике.) До Спинозы философы были склонны смотреть на мир с точки зрения человека, что было довольно наивно. После Спинозы такой подход сохранился, хотя его ограниченность становилась все более очевидной. Сам Спиноза отказался от него и предпочитал рассматривать мир sub specie aeternitatis – под формой вечности. Современные философы и ученые также признают бесплодность поиска абсолютной истины. Подобная «истина», как вскоре оказывается, может быть только «нашей», то есть истиной с нашей точки зрения. Любой абсолютный объективный критерий немыслим и не может быть сформулирован. «Бог мертв» также означает, что вечность слепа.
Спиноза указывал, что стремление к рациональности лишит мир «очарования». Он имел в виду, что рациональная вселенная утратит свои священные и божественные аспекты. Рационализм Спиноза считал всего лишь этапом в нашем понимании самих себя и окружающего мира. Перейдя от рационального мышления к следующей стадии, мы снова откроем для себя Бога в «религии, лишенной иллюзий». У религиозных властей той эпохи это вызывало подозрения, что большинство рационалистов остановятся на первом этапе. Их подозрения полностью подтвердились. Большинство современных ученых остаются на первой стадии рационального развития, о которой говорил Спиноза. И даже те, кто приходит к «религии, лишенной иллюзий», не выходят за границы традиционных религиозных доктрин, за исключением, возможно, буддизма. Это справедливо и в отношении Спинозы. И действительно, мы не можем точно сказать, что Спиноза подразумевал под «религией, лишенной иллюзий». Универсального Бога, правильно понять которого можно лишь рационально осмысливая окружающий мир? В таком случае это означает, что «лишенная иллюзий» религия Спинозы на самом деле является пророческим описанием современной науки: пантеистическая вселенная, в которой можно постичь истину только посредством логики, математики и эксперимента, единство мира и Бога, где молитва есть число. Возможно, именно это имел в виду Спиноза, и тогда это – поэтичное описание современной науки, рассматриваемое sub specie aeternitatis. К сожалению, большинство современных ученых имеют иное представление о вселенной.
Рационализм Декарта получил свое наивысшее воплощение у Спинозы. Однако прошло чуть больше десяти лет после смерти Спинозы, и на смену рационализму пришел эмпиризм, сформулированный британским философом Джоном Локком. Убеждение, что истина познается логикой, уступило вере в то, что единственный путь к постижению истины – это эксперимент.
В XIX в. расцвет немецкой метафизики привел к тому, что акции Спинозы на философской бирже снова поднялись в цене. Но ни к чему хорошему это не привело. Чистый рационализм системы Спинозы вдохновил Гегеля на создание еще более обширной системы, в которой простота и ясность была заменена запутанной немецкой метафизикой. Спиноза также стал вдохновителем марксизма, который вырос из философии Гегеля (как ее противоположность). Однако диалектический материализм остается лишь вульгарной тенью геометрического пантеизма Спинозы.