Спираль зла
Шрифт:
«С чего это вдруг? Ты что, боишься, что тебя обнаружат? Что ты здесь не на своем месте?»
Снизу доносились голоса. Морбюс и Артемизия. Жюдит находилась слишком далеко, чтобы понять, о чем идет речь, и ей пришлось еще спуститься, инстинктивно стараясь двигаться бесшумно.
– Ну, скажи, ведь это напоминает шпионаж, дорогая. Что за игру ты затеяла? Ты же опережаешь период обыкновенного расследования…
– Ты ей доверяешь? – раздался снизу голос Артемизии.
Вопрос заставил ее
– Что ты хочешь сказать? – ответил голос Морбюса.
– Ты не находишь странным, что она явилась к нам якобы чтобы писать диссертацию? Не допускаешь мысли, что это может быть одна из твоих чокнутых фанаток?
– А что это меняет? Завтра она уедет.
Наступила тишина.
– А если, хуже того, она искала что-то другое?
– Что-то другое… Что ты имеешь в виду?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
14
Было уже полдесятого вечера, когда отец Эйенга припарковал машину у входа в маленький двухзвездочный отель напротив пляжа. Погода была отвратительная. У него возникло впечатление, что он пристал к разоренному берегу, среди хаоса ревущих скал, дюн и каменных домов под черным небом, по которым хлещет дождь и лупят волны, заглушая своим грохотом вопли чаек.
На улице было градусов на пятнадцать холоднее, чем на юго-западе, и святой отец довольно быстро понял, что не экипирован для такой погоды. Но внутри маленького отеля было тепло и уютно, и он сразу почувствовал себя лучше. При ежегодном заработке в 3600 евро, плюс примерно таких же доходах от мессы, лишняя нагрузка на бюджет в виде ночевки и обеда в отеле была великовата. Но Эйенга заранее запросил помощи у сестры. Она работала в консульстве Камеруна в Марселе и, хотя и была далека от религии, всегда старалась помочь бедолаге-брату.
Он отметился в регистратуре, украшенной стеклянными поплавками и рыболовными сетями, и с тоской взглянул на опустевшую столовую, смотревшую большими занавешенными окнами на пляж.
Десятью минутами позже священник обедал морскими ушками и кусочком хлеба с маслом, и чувствовал себя очень неловко. Пляж в такую погоду пустовал. Кроме грохота моря, крика чаек и порывов ветра, ничего не было слышно.
В маленькой бухте, окаймлявшей дюну, волны все время меняли цвет. Священник был очарован количеством мысов, крошечных проливов, островов и островков, возникавших из волн. А прямо перед ним, за песчаной прибрежной полосой, покрытой белой пеной, возвышался темный силуэт замка, стоявшего на скале, как шкатулка с драгоценностями, спрятанная в гуще соснового леса. Эйенге сразу пришел на ум «Черный остров», один из любимых его мультиков, и горилла, которая гналась за Тинтин.
– Вы знаете владельца этого замка? – спросил он хозяина гостиницы, который принес ему кружку крепкого пива.
– Месье Цорна? Да его все тут знают. Он время от времени заходит сюда пообедать.
– А что он за человек?
Священник заметил, как забегали глаза хозяина. Видимо, тот подбирал подходящие слова.
– Странный он какой-то… Во всяком случае, не из тех, кто нравится священникам.
Ответ удивил служителя церкви.
– Почему вы так думаете?
Хозяин отеля внимательно его оглядел, прежде чем заявить:
– Я не думаю, что религия его вообще интересует, отец мой. Скорее, наоборот, если вам интересно мое мнение.
Сбитый с толку, Эйенга собрался попросить разъяснений, но хозяин уже повернулся к нему спиной. Почему у него все отчетливей стало возникать ощущение, что его о чем-то хотят предупредить? И дурное предчувствие, как темная волна, накатило на пейзаж.
В эту ночь ему плохо спалось в маленькой комнатке с видом на море, где непрерывно свистел ветер и волны с грохотом бились о скалы.
15
Когда Сервас вышел из дома, было 7:45 утра. Венсан ждал его на улице, припарковавшись у тротуара. При мысли о том, что опять оставил Гюстава на попечение дочки своего соседа Радомила, Сервас почувствовал укол совести. Ну, хотя бы вечер они провели вдвоем…
Он устроился на пассажирском месте и приоткрыл окно, чтобы закурить. Венсан вел машину, как добропорядочный отец семейства, едущий в отпуск со всем выводком, и Мартен попросил прибавить скорость. Они быстро поехали по рокаде на юг, и он почувствовал, как теплый ветер шевелит волосы.
Спустя пятьдесят две минуты полицейские свернули на прямую дорогу, рассекавшую поле рапса, чуть полегшее под лучами уже высоко поднявшегося солнца. Пейзаж был странно пустынный, словно все обитатели куда-то улетели, как в каком-нибудь научно-фантастическом романе, оставив после себя необитаемую и враждебную планету.
На краю дороги показалось длинное серое здание старой фермы. А вокруг до самого горизонта простиралось желтое рапсовое поле.
Шоссе и так было не особенно гладким, а когда асфальт кончился, сменилось ухабистой дорогой, изрытой тракторами. Их трясло и качало, пока они не подъехали к крытому гумну и не остановились, подняв клубы пыли.
Когда же вышли из автомобиля, их обдало жаром. В воздухе не было ни малейшего движения. Из-за угла здания вышло стадо гусей и направилось прямо к ним. Сервас подошел к двери. Звонка не наблюдалось. Он постучал. Никакого ответа. Тогда Мартен заглянул в ближайшее окно, прижав нос к стеклу. Внутри царил полумрак. Он различил гостиную, обставленную старинной мебелью, камин, облицованный плитками пол, и вокруг – никаких признаков движения и пребывания человека.
– Гуси, – сказал Венсан у него за спиной, и в его голосе Мартен уловил тревогу.