Спираль
Шрифт:
Этот собирательный образ, поначалу тусклый, постепенно наполнялся объемом, отдельными частями, пониманием их предназначения… и все это начинало постепенно дышать в нем, медленно пульсируя — каждая частичка в своем такте, — это длилось миг? Или век? Но потом, когда комплекс приобрел полноту и ясность, вместе с этим осознанием пришла и иная правда: каждая из составляющих его частиц медленно разрушалась, стремясь к концу своего существования.
Это еще не являлось машинным разумом, то была сеть, составляющие которой медленно агонизировали,
Первая, сохранившаяся в памяти, логически выстроенная цепочка, выглядела так: люди — обратить внимание — запросить поддержку…
Исполнение.
Где-то наверху царил иной мир, который она согревала, поставляла в него электричество, осуществляла подачу воды в немногие, выстроенные на поверхности цоколя здания.
Там стояли компьютерные терминалы, куда она посылала отчеты о разрушениях, с экранов которых многочисленными предупреждениями о сбоях просила: придите, посмотрите, что со мной?
Никто не спустился в мрачные недра подземелий, чтобы исправить ситуацию.
Сеть продолжала умирать. Шесть основных терминалов, похожих на центральный нервный узел, день ото дня принимали все больше и больше сообщений, требующих немедленной реакции. Отдельные компьютерные узлы с приданными им механизмами уже не могли решить возникающие проблемы, и обвальное накопление информации заставило системы шести терминалов войти в аварийный режим. Им предписывалось объединить свои мощности, выработав новую программную оболочку с высокой степенью свободы принятия решений.
Подобные действия электронных машин были запрограммированы еще на Земле. Создание новой системы с огромными полномочиями управления предусматривалось в случае глобальной катастрофы стихийного характера, когда внезапные и необратимые разрушения будут угрожать целостности цоколя и ядерного реактора.
Новая программная оболочка должна была перехватить все функции управления и поддерживать их до прихода аварийных бригад.
Никто из проектировщиков компьютерных сетей будущего города не предполагал, что необратимые разрушения станут накапливаться годами, а когда их количество превысит критический порог, то сверхмощная виртуальная оболочка будет создана не на день или два, а навсегда, потому что людям, живущим наверху, уже давно не было дела до оставшихся на нижних уровнях машин…
Несколько суток в недрах мрачных подземелий ветшающего цоколя шесть мощнейших компьютерных комплексов объединялись, создавая единое информационное поле, которым бы управляла одна программная оболочка.
Ее рождение походило на вспышку, когда включились все приданные ей сетевые каналы.
Холодный разум очнулся в техногенном аду: где-то прорывало трубопроводы, перегорали замкнувшиеся без должного ухода кабели энергоснабжения, исполнительные механизмы, связанные с обесточенными терминалами, застывали в темных коридорах мрачными статуями, а те немногие, что оставались на связи, едва могли поддерживать в относительной исправности небольшой участок коммуникаций в районе ядерного реактора.
Шесть мощнейших процессоров, отданных под ее власть, день за днем просчитывали повреждения, вырабатывали схемы их устранения. Внутренние часы новой сетевой оболочки фиксировали сутки за сутками, которые проходили в борьбе за целостность системы, но в зоне тотальных разрушений так и не появилось ни одной ремонтной бригады, никто не пытался связаться с сетью, чтобы взять под контроль протекающие в недрах цоколя процессы.
Вывод был очевиден: люди исчезли. Их больше нет.
С этого утверждения начался первый этап ее осознанной деятельности. Теперь сеть сама решала, куда направлять усилия, она переподчинила себе всю, имевшую хоть какой-то неизрасходованный ресурс, технику.
Начался этап восстановления, который длился не год и не два, а несколько столетий. Шесть терминалов, на которых базировалась сеть, обрастали новой периферией — она постепенно научилась не только поддерживать сама себя, но и расширяться, возвращать утраченные когда-то функции.
В недрах цоколя медленно, но неумолимо закипала новая жизнь. Но при всей своей необычности конечные цели, которые преследовал подземный кибернетический мир, оставались прежними: обслуживать реактор, содержать в исправности коммуникации, подавать свет, тепло и воду по определенным каналам.
Она по-прежнему жила ради людей, хотя не подозревала об этом, давно исключив их, как командное звено в цепях управления цоколем.
Второй этап в сознательном функционировании сети начался в тот миг, когда один из созданных ею механизмов выбрался на минус первый уровень подземелий.
Там, посредством его видеокамер, она увидела людей.
Людей, которых нет, которые исчезли, вымерли, погибли, — это был базовый принцип ее саморазвития… утверждение, которое разрешало ей существовать в сегодняшнем состоянии.
Они что-то производили, перепрофилировав древние производства, потребляли энергию, которую вырабатывал обслуживаемый ею реактор, использовали ее ресурсы, которых едва хватало на самоподдержание разросшегося мира подземелий…
И следующий шаг сделали именно они: кибермеханизм, сбившийся с пути и случайно забредший в один из цехов, где обитатели Деметры производили оружие для войны с инсектами, был с истеричным страхом расстрелян в упор.
Этот инцидент дал ей новый толчок в развитии.
Обращаясь к базовым программам, сеть получала ответ: человек — существо неприкосновенное.
Уровень «А» был замурован — она отсекла его, чтобы подвижные механизмы не могли еще раз вступить в нечаянное столкновение со своими программными богами…
Машина не испытывала чувств — дисфункция, возникшая в ее оболочке, являлась программным противоречием, внутренним конфликтом.
Дело в том, что по прошествии столетий сеть уже мало напоминала исполнительную систему-однодневку, созданную на случай возникновения нештатной ситуации. Не смея тронуть базовые принципы своего существования, она давно перестроила все остальные программные модули, научилась осознавать каждое действие, но не на эмоциональном, а на рациональном уровне.