Список запретных дел
Шрифт:
— Ну что еще? — спросила она, упершись рукой в бок.
На лице Трейси не было макияжа, выглядела она уставшей. Не знай я ее, то подумала бы, что она плакала.
— Мне нужно с тобой поговорить. Я была в Орегоне, и у меня появилась кое-какая информация.
— Только поглядите на нее! Ну прямо вылитый детектив, — вздохнула Трейси и, пожав плечами, пригласила меня внутрь.
Я проследовала за ней по ступенькам.
Первый этаж выглядел довольно жизнерадостно: с бледно-желтыми стенами и старым зеркалом в оправе из темного дерева. Но как только мы поднялись к квартире Трейси, гамма изменилась до мрачного мутно-серого цвета. Наверху в коридоре я
Квартира Трейси представляла полную противоположность моей собственной. Высокий потолок с балками, где раньше был чердак, стены темно-серые, как и в коридоре. На них висели черно-белые фотографии и гравюры. Все изображения явились бы ко мне в кошмаре, задержи я на них взгляд. Общая мрачность интерьера создавала впечатление, что Трейси хотела превратить свою квартиру в подобие тюремной камеры. И у нее это получилось. Я чувствовала себя как в ловушке.
Если бы не следы домашнего беспорядка и не запах свежего кофе, я бы точно развернулась и ушла. Одну из стен полностью занимали полки, забитые книгами до самого потолка. Издания в твердом переплете стояли горизонтально, в бумажном — лежали поверх них. Книг было так много, что некоторые валялись на полу, столешницах, стульях, иные — открытые или перевернутые. Кое-где были импровизированные закладки из обгрызенных карандашей со сломанным грифелем.
Квартира представляла собой одну просторную комнату с поднятым над уровнем пола спальным местом. Мне был виден краешек незаправленной постели, черное стеганое одеяло слегка свешивалось через поручень. Очевидно, Трейси работала, поскольку в углу светился ноутбук, а вокруг валялись бумаги.
— Теперь ты понимаешь, почему меня так поразила твоя квартира, — сказала Трейси. — Присаживайся.
Она указала на стул рядом со своим рабочим столом, на котором высилась накренившаяся стопка книг. Подойдя, хозяйка схватила их в охапку и бросила на плюшевый диван. Книги тотчас же сползли по бархатным подушкам, часть приземлилась на пол. Трейси снова указала на стул.
Я села и принялась живописать свои орегонские похождения. Я очень нервничала. Мне хотелось быть как можно более убедительной, поскольку от Джима я заинтересованности не дождалась. Привлечь Трейси к своим поискам внезапно показалось мне очень важным. Я не знала, смогу ли продолжать расследование самостоятельно, и если она тоже отвергнет мои открытия, вряд ли у меня хватит смелости на план, который я придумала в самолете.
Трейси слушала молча. Когда я рассказала про садомазохистский клуб, она изумленно подняла брови. А при упоминании того, как я преследовала фургон до склада, ее глаза распахнулись, а рот приоткрылся. Не знаю, чему она удивилась больше: тому, что я увидела или что сделала. Наверное, последнему. Наконец я рассказала ей о книгах в кабинете Дэвида Штиллера. Она лишь отмахнулась.
— Все в университетах читают подобных писателей. Такое de rigueur [9] . Фуко навсегда изменил академическую жизнь. Он показал всем новый взгляд на вещи. Даже в моей библиотеке есть целый раздел, посвященный ему. Неизгладимый след, оставшийся после аспирантуры.
Трейси указала рукой в центр полок. Я подошла ближе.
— И Батай. Он пишет о сексе и смерти. Вот что волнует академиков. Да и всех остальных, на самом-то деле.
— Но разве это не имеет прямого отношения к тому, что делал с нами Джек?
9
— Уверена, он так и оправдывал свои действия, подобно другим мужчинам, которые желают поработить женщин, обосновывая это интеллектуальными мотивами. Я легко могу представить себе, как Джек лелеял саму идею провести эксперимент на ограниченном пространстве, где возможно создать модель жизни вне социальных норм и все в таком духе. Фуко, Ницше — все они торговцы оправданиями.
Я поднялась и, пока Трейси говорила, внимательно рассматривала книги на полках. Тут я нашла одну, посвященную Батаю. Коллекция моей подруги по несчастью была даже обширнее, чем у Дэвида Штиллера. Я достала пару томов и замерла, увидев обложку издания «Читатель Батая».
Я не могла поверить своим глазам. На белом фоне в черной рамке был нарисован обезглавленный мужчина. В одной руке он держал сердце с исходящими от него языками пламени, во второй — короткий кинжал. В промежности был нарисован череп, а вместо сосков — звездочки. Я повернулась к Трейси, руки мои дрожали.
— Трейси, разве это не похоже на… это не…
Она вопросительно посмотрела на меня, очевидно не догадываясь, что привлекло мое внимание.
— Клеймо, — выдохнула я. — Разве это не наше клеймо?
Я приспустила джинсы и белье, чтобы обнажить отметину на бедре. Трейси взглянула на картинку, потом вновь на мою изуродованную кожу. Было сложно сказать наверняка, поскольку шрам со временем изменился, но очертания совпадали.
Трейси молча пялилась на клеймо, потом наши взгляды встретились.
— Думаю, ты права. Я никогда раньше этого не замечала. Может, просто старалась не смотреть на этот чертов шрам — он вызывает отнюдь не самые приятные воспоминания. К тому же мое клеймо не закончено. Я дернулась, когда железо соприкоснулось с кожей, так что изображение частичное. И выглядит иначе.
Она поднялась и показала мне свою отметину, примерно на том же самом месте, только поближе к спине. Я поняла, что Трейси имела в виду — половина туловища и одна нога фигуры отсутствовали, зато слева изображение было более отчетливым. Я хорошо могла различить кинжал в руке обезглавленного.
— Что это значит? — поинтересовалась я.
Мы с Трейси одновременно присели. Я по-прежнему сжимала в руках книгу «Читатель Батая».
— Изображение создали для какой-то публикации Батая, но, насколько я знаю, это еще и символ некоего тайного общества. В тридцатые годы, до войны, кучка интеллектуалов образовала особую группу. Все они стремились к мистическому экстатическому опыту. Но я не уверена на все сто, поскольку посетила лишь одно занятие по сюрреализму в литературе. Смутно помню, что здесь замешаны человеческие жертвоприношения. Думаю, это общество довольно быстро распалось. Нужно проверить.
— Пусть я ничего не знаю про литературные круги тридцатых годов, но зато смыслю кое-что в математике. А слово «общество» означает «более одного человека». Как думаешь, может, Джек создал в университете некое тайное общество, взяв за основу ту группу? В компании с Дэвидом Штиллером, например?
Я пролистала книги Батая, временами читая отрывки. Они мало о чем мне говорили. К тому же не вызывали ничего, кроме тошноты.
— Что не так с этими людьми? — Я снова взглянула на Трейси. — «Ужас», «похоть», «трупы», «нечистоты», «жертвоприношения»… Боже мой. Может ли быть, что Дженнифер принесли в жертву?