Сплаттерпанк
Шрифт:
Она сказала, что я родился уже таким. Я видел полароидный снимок. Мама держит меня на руках, а там, где у меня должна быть пиписка, торчит маленькая металлическая штучка. Эта фотография провисела на холодильнике несколько лет, под магнитиком "Маунтин Дью". И хотя магнитик все еще висит, фотографии под ним уже нет. Наверно, я так привык смотреть на нее, что продолжал видеть, даже после ее исчезновения. Человеческий мозг может творить удивительные штуки.
Так-то вот.
Мама говорила мне, что мы должны держать это в секрете. Говорила, что люди не поймут, будут смеяться, а могут даже забрать меня из семьи. Я видел, как дети в парке издеваются
Она родила меня в трейлере, сама. Как и всех моих братьев, поэтому, думаю, никто ничего не знал. Имею в виду, никто из чужих. Мама шутила, что мой папа, наверно, был французским пекарем. Хотя сомневаюсь, что она знала наверняка. Я тоже не знал, кем был мой папаша. И если честно, не особенно насчет этого беспокоился. Мама растила нас хорошо. А Бак, Боб, Хак, Дэнни, Донни, Джейк и Сэмми приглядывали за мной, по-своему. Научили меня драться, стрелять, ловить рыбу. А еще плавать. Конечно, все они знали обо мне. Но никогда не говорили ничего плохого, даже когда дразнили меня. А дразнили всегда из-за моих волос или кривых зубов. Но никогда из-за чего-то другого. Вот такой доброй была у меня родня.
Так-то вот.
Мы хорошо росли вместе. Но когда я стал старше, у меня начали возникать проблемы. Я рос, и примерно в то время, когда у меня стали появляться прыщи и запах из подмышек, я начал испытывать странные ощущения насчет выпечки. Мама никогда не пекла дома, в отличие от старой Лизы-Мэй, живущей по соседству. Ее старик Дэн зарабатывал тем, что чинил грузовики. Уходил каждый день в форме и все такое. Старуха Лиза-Мэй махала ему, затем закрывала дверь, а через несколько минут из окна ее трейлера тянулся сладкий запах пекущегося хлеба или пирога.
Хочу сказать, что мне всегда нравился запах выпечки. А кому нет? Но этим летом я почувствовал, что он начал делать со мной нечто... особенное. Насколько я помню, сперва появились эти ощущения, хотя я не могу это утверждать. Так или иначе, примерно в то же время, с моим "Джонсоном" произошли довольно пугающие изменения.
Я в том смысле, что одна взбивалка – которой мне было более, чем достаточно - каким-то образом превратилась в две. В два сросшихся набора лезвий, вроде тех, которыми пользуются телевизионные шеф-повара. И это произошло за одну ночь.
Я не знал, что делать. Постоянно носил мешковатые штаны, но даже это не помогало. Пришлось поговорить с мамой. Мне было очень стыдно ей показывать, но она хорошо отнеслась к моей проблеме. Просто вздохнула и сказала, что я - божье таинство, как она часто меня называла. А потом купила мне спортивные штаны в "комиссионке". Они были мне велики, но хотя бы немного скрывали выпуклость в промежности.
Но, Господи, выпечка для меня стала настоящей пыткой! Всякий раз, проходя мимо трейлера Лизы-Мэй, я чувствовал тот прекрасный запах и ощущал болезненное набухание в штанах. Я едва мог идти прямо, и мне приходилось отсиживаться в тени, пытаясь думать о других вещах. По какой-то причине, всегда помогали велосипеды. Представляя их себе, я мог ослабить набухание, и вернуть "взбивалку" к прежнему размеру.
Тем не менее, ситуация становилась невыносимой. И наконец, я осознал, что мне придется рискнуть. Сегодня утром я так и сделал. Подождал, когда Дэн уйдет на работу, дерзко направился к двери Лизы-Мэй и постучал. Да так, что та вся затряслась.
Лиза-Мэй подошла к двери и открыла ее.
– Чем могу помочь, голубчик?
Она была привлекательной женщиной, эта Лиза-Мэй. Хоть и старой уже – ей было лет тридцать. Но она всегда за собой ухаживала. Ее длинные черные волосы были собраны на голове в клубок и закреплены карандашом. Я видел у нее на шее маленькие черные родинки, всего пару. Они очень красиво смотрелись на ее бледной коже. За лицом она тоже следила. Косметика была, но немного. Не то, что моя мать называет "блядской боевой раскраской".
Оробев, я облизнул губы, но заговорил громко и отчетливо.
– Мэм, мне было интересно, не собираетесь ли вы готовить какую-нибудь выпечку этим прекрасным утром?
Она положила руки себе на бедра, и стала слегка раскачиваться взад-вперед. Я понял, что она пытается присмотреться ко мне. Я уставился в ответ на белый топик, тесно обтягивающий ее "базуки". И понял, что вижу под ним черный бюстгальтер. Лиза-Мэй была полноватой. Знаете, не толстой, но... в теле. Аппетитной. Короче, неплохо смотрелась, хочу я сказать.
Так-то вот.
Она смерила меня взглядом, и наконец, сказала:
Да, планирую, молодой человек. Но твое какое дело, хочу я спросить?
– Она произнесла это прохладным, но не надменным или сердитым тоном. Знаете, по-моему, ей самой было очень любопытно. Поэтому я сказал, как и репетировал:
– Мэм, мне очень хочется, чтобы вы меня научили.
Последовала еще одна длинная пауза. Было видно, что она думает. Я занервничал бы, если б она отказалась. И возбудился бы, если б согласилась. Но почему-то я испытывал спокойствие, поскольку она показалась мне доброй. И я спросил так, как хотел спросить. Думаю, это не имело большого значения, но я так это запомнил.
– Как тебя зовут, мальчик?
– Взбив, мэм.
– Взбив - это твое прозвище. А как твое имя?
– Дэйл Эрл Рэй, мэм.
– Дэйл Эрл Рэй, ты хочешь, чтобы я научила тебя печь?
– Да, мэм. Я - способный ученик.
– Я почувствовал, что немного покраснел на последней фразе. Не то, чтобы я солгал, но некоторые вещи я схватывал быстро, а некоторые не давались мне, сколько я б не пытался. И я не знал наверняка, как будет с выпечкой. Но я хотел, чтобы она научила меня, поэтому решил идти до конца в надежде, что у меня все получится.
– А почему ты хочешь научиться печь, Дэйл? Хочешь произвести впечатление на свою девушку или что?
– Она улыбнулась, по-настоящему доброй улыбкой. И я понял, что все будет хорошо, и что она не прогонит меня.
– Нет, мэм. Надеюсь, что я смогу печь для мамы. Хочу научиться делать хлеб. Может, даже пирог к ее дню рождения.
Лиза-Мэй улыбнулась еще шире, показав белые зубы. Когда она так улыбалась, то выглядела очень красивой.
– Ну, Дэйл Эрл Рэй, разве ты не милашка? Конечно, я с радостью научу тебя тому, что умею. На самом деле, здесь нет ничего сложного. Уверена, ты очень быстро все усвоишь.