Сплаттерпанк
Шрифт:
Оставалась церковь. Молодежный центр. Там каждый день были люди, но Ванесса знала, что вторник - самое лучшее время. Она выяснила это неделю назад, подыскивая идеальную комнату. Хотя хозяйственный шкаф был тесным, она выяснила, что места в нем хватит. Окон нет. Дверь только одна. И куча чистящих средств, если им потребуется привести себя в порядок.
Однако она не подумала о том, что там будет так темно. Оказавшись внутри, Брент включил свой сотовый, и они использовали свет от дисплея, чтобы видеть друг друга. Положили телефон на пол у себя под ногами, чтобы свет был
Ванесса поцеловала Брента в шею, как он того хотел. Пощекотала языком ему ухо. Он ахнул и схватил ее. Одной рукой за бедро, в опасной близости от запретного места, другой - за грудь.
Как бы весело это все не было, Ванесса хотела большего. Она не могла отвести глаз от его выпуклости. И когда он снова принялся сосать ей соски, Ванесса протянула руку и потрогала ее. Сжала, как сжимают клоунский нос, чтобы тот загудел.
Брент отшатнулся, шлепнув ее по руке.
– Что ты делаешь?
– Тебе не нравится?
– Конечно, мне... А как же правила?
– Он прижался спиной к каким-то метлам и швабрам, грудь у него вздымалась, на лбу выступили бусины пота.
– Джинсы помешали. На самом деле, я же тебя не коснулась, верно? Я просто потрогала твои джинсы.
Он нахмурился и, посмотрев на пол, задумался.
– Все же мне кажется, мы не должны это делать. И все же ты можешь... ну, почувствовать меня. Своей рукой.
Она вздохнула, прикрыв груди предплечьем. Брови у Брента поползли вверх, и он выдохнул, будто уже по ним соскучился.
– Что ты делаешь?
– В смысле? Мы же... любим друг друга. Верно?
– Мы никогда не говорили про любовь.
– Просто я подумал, что раз ты пригласила меня заняться... этим, ты это и имела в виду. Что любишь меня. Разве нет?
– А ты любишь меня?
Его глаза уставились на ее груди.
– Ага. Наверно, да.
– Наверно?
– Я дал обещание, что не займусь сексом до свадьбы. Как и ты. Но мы здесь, верно? Это должно что-то значить, ты так не думаешь?
Она опустила руку и улыбнулась, увидев на его лице облегчение.
- Я люблю тебя.
– И я тебя люблю.
Они снова поцеловались. Когда Брент подвинулся, чтобы встать лицом к Ванессе, он вдруг поморщился, закряхтел и схватился за свою выпуклость. Немного ее потер. Увидев, как он себя трогает, Ванесса почувствовала, что сердце у нее забилось быстрее.
– Что такое?
– Не знаю. Болит. Очень.
– Он расправил свои джинсы, снова ахнул. Глаза у него расширились.
– Ты не думаешь... ну... Что это кара или вроде того?
– Кара?
– Бог. Наказывает меня за то, что мы делаем.
– Сильно болит?
Своим выражением он ответил на ее вопрос.
– Высунь его.
– Что? Бог уже разозлился, ты так не думаешь?
– Это не Бог, Брент. Мы же ничего не делали.
– Ты трогала его. А я, ну... сосал твою грудь.
– Это не Бог. Может, у тебя слишком узкие джинсы. Просто высунь его, чтобы ему было больше места.
Он задумался на секунду, затем выпрямился. Ванесса подумала, что он собирается уходить, но вместо этого он расстегнул джинсы и спустил их до лодыжек. Сбросил с себя ботинки, джинсы, затем замешкался с трусами, после чего, рывком стянул их с себя.
Возбужденный член, красный и длинный, вырвался из-под ткани и закачался, словно грозящий им Божий перст. Но чем дольше Ванесса смотрела на него, тем больше была уверена, что в том, что они делают, нет ничего плохого.
– Не похоже, что он болит, - сказала она.
– Не он, а... яйца. Яйца болят. Как будто их выворачивают или вроде того.
Она придвинулась ближе. Настолько, что почувствовала запах мыла, которым он мылся сегодня утром. Настолько, что увидела маленькую щель на кончике члена, блестящую, будто он наложил на ее края блеск для губ. Он попятился, но идти было некуда. Бутылка жидкого мыла и пачка чистых тряпок упала с полки к ее ногам. Одна из тряпок упала ему на член и повисла. Было похоже, будто у него отросли кроличьи ушки.
– Как они выглядят? Как завязанные узлом или типа того?
– Он отвернул голову в сторону, закрыл глаза, и говорил сквозь стиснутые зубы.
– Нормально выглядят.
– Ванесса облизнула губы.
– Уверена?
– Определенно. Может, они перенапряглись, ну, ты знаешь? Может, я могу помочь?
– Как ты можешь...
Она схватилась за оба конца полотенца, обернула его вокруг члена еще раз, затем осторожно потянула к себе. Когда полотенце заскользило вдоль члена, Брент резко выдохнул и привстал на цыпочки.
– Ванесса... ты... ты не можешь...
– Я тебя не касаюсь. Я не чувствую в руке ничего, кроме полотенца. Это не против правил, не так ли?
Она взяла полотенце, как пару нунчаков. С силой потянула, так что ткань крепко обхватила член. Затем медленно опустила полотенце вниз, пока оно не добралось до куста лобковых волос. Опять потянула на себя, потом снова опустила вниз.
Брент больше не сопротивлялся. Не протестовал и просто смотрел на нее. Ванесса ускорила свои движения, и дыхание у него участилось.
Плоть начала краснеть, еще сильнее, чем уже была. Ванесса понимала, что грубая поверхность полотенца, возможно, натирает кожу, поэтому подняла с пола бутылку с жидким мылом, сдавила ее, и побрызгала розовой жидкостью по всей длине члена, стараясь покрыть всю поверхность. Брент зашипел, потянулся на цыпочках еще выше, но, когда Ванесса снова принялась двигать полотенцем, опустился, закусив нижнюю губу.
– Тебе нравится?
Он кивнул.
– Ты любишь меня?
– Что-то п-происходит.