Сплетение песен и чувств
Шрифт:
Скрипнул шлагбаум на проходной – и во двор въехал небольшой грузовичок с кузовом-холодильником.
– Как думаете, сколько войдет в такой грузовичок? – спросил Артём у водителя фуры.
– Хрен знает. Тонн пять, не больше – ответил водитель.
«Пять тонн – это не так и много, так что Василич, может, и не такой садист, как кажется со стороны» – порадовался Артём.
Макар подкатил телегу с коробками к краю эстакады и окрикнул Артёма. Тот нехотя поднялся на эстакаду, достал из кармана плеер, включил погромче, спрятал шнур от наушников под лямки фартука и принялся за уже привычную работу. Спустя полтора часа
Фура долго не могла отъехать от эстакады. Ее переднее правое колесо попало в открытый люк и это случилось в тот момент, когда водитель пытался развернуться на маленьком пятачке перед выездом к шлагбауму. Водитель грузовичка, ожидавший своей очереди подъехать к эстакаде, отыскал где-то кусок доски, подложил его под колесо фуры и дал отмашку:
– Но! Давай легонько!
Послышался треск дерева, но фуре все-таки удалось благополучно развернуться и встать у шлагбаума.
– Ну вот, ребята, теперь моя очередь, – водитель грузовичка нервно потирал руки. – Где ваш начальник с моими накладными? Давайте-ка побыстрее, мне некогда с вами возиться.
Артём почти не слышал его. Его мало интересовало, кто и о чем говорит, что требует, чем раздражен или, наоборот, обрадован. Его дело было за малым – перегрузить коробки. Остальным заправляли Макар и Василич, который, стоя в самом дальнем углу эстакады, следил за тем, как фура пытается выехать со двора. Поверх халата он накинул ватник.
«Ходил в камеру – догадался Артём. – Значит, сам отсчитал коробки и подписал накладные. Минуя отдел реализации, отгружаем мороженое. Ну и махинаторы! И я во всем этом участвую. Смешно! Такое чувство, что ворую. У ребенка отнимаю конфету, точнее, мороженое, много мороженого».
Не тревожь мне душу, скрипка,Я слезы не удержу,Не томи меня своей печалью.«Снова? Странно. Что-то часто я стал слышать эту песню. Боже, как болят от этих коробок руки, кто бы знал! Ну ничего, еще совсем чуть-чуть. Здесь не больше пяти тонн. Ага, так и есть, Макар толкает телегу, а сзади еще две стоят. Как холодно в этом маленьком кузове. Главное, головой ни обо что не удариться, а то еще и шишку или сотрясение мозга заработаю. Тогда скрипка точно будет тревожить мою душу, такой звон в ушах поднимется, что долго буду унимать. Как там Аня? Нет, мне не хочется за нее волноваться, знаю, что там, в цеху, с ней все в порядке. Да и с чего я постоянно думаю о том, что что-то должно случиться? Забыть, забыть об этом сейчас же».
Когда все пять тонн оказались в кузове и Артём получил от водителя пятьдесят рублей – почему так мало, он не выяснял, просто поблагодарил – утро уже разыгралось вовсю. А Артёма вдруг резко стало клонить в сон.
Возвращая фартук и перчатки в кладовку, он по дороге заглянул на линию.
– Иди в общагу и отсыпайся, – перекрикивая шум конвейера, произнесла Аня.
– Сам знаю, засыпаю – улыбнулся Артём. – А что, это прям так заметно?
– Чего? – не расслышала его Аня.
– Говорю, так заметно, что меня вырубает не по-детски? Это что, у меня на лбу написано?
– Написано, Тёма, еще как написано! – Аня
Аня не стеснялась других упаковщиц, работавших с ней. Вернее, так было в начале, в те дни, когда они только начали вместе приходить на смену и уходить с нее. Постепенно за спиной у Артёма и Ани перестали перешептываться, все поняли, что они пара, встречаются, и не обращали внимания на то, о чем они говорят. Да и не до разговоров других, когда сам стоишь на линии, а транспортер все движется и движется.
Утренний воздух нисколько Артёма не взбодрил, даже наоборот, спать захотелось еще больше. Артём прибавил шаг и громкость приемника.
«Только бы не заснуть по дороге, вот будет прикол!»
Артём ворвался в общежитие настолько стремительно, что не заметил, кто именно был на вахте – просто увидел, что там, в окне, кто-то есть, мерцает огонек телевизора.
В комнате Артём скинул футболку, взял со стула чистое белье и побежал в душ. Обратно он шел, держась за стену и немного покачиваясь.
– Эй, с тобой все в порядке? – это была вахтерша, с которой Артём никогда не общался, она казалась ему неприятной особой, погруженной в свои неведомые мысли.
– В порядке – еле выговорил Артём. – После ночной смены, спать охота.
– Это не спать охота, это тьма нападает! Все погрузятся в сон. Я всем об этом говорю, близится конец света!
– Откуда Вы это взяли? – возмутился Артём, – Что это вообще такое?
Вахтерша не успокаивалась. Она все ближе и ближе подходила к Артёму. В ней было что-то совершенно безумное. Что именно, Артём не мог понять. Взгляд, походка, жесты – скорее все, чем что-то одно.
– Конец света наступит в две тысячи двенадцатом году, все пророчества говорят об этом, – ее руки дрожали все сильнее. – И если ты еще не веришь в это, то надо поверить, обязательно надо, чтобы спастись! По телевизору говорят о катастрофах, столько катастроф вокруг происходит.
И будет происходить все больше и больше, пока все не поймут, что скоро конец света.
– И кто сказал, что этот самый конец света наступит? – Артём переминался с ноги на ногу и искал возможность прекратить этот разговор и проскочить в комнату.
– Этого никто не сказал, это послано свыше, – вахтерша подняла вверх голову.
Артём этим воспользовался, сделал два больших шага, обошел вахтершу и в одно мгновение открыл ключом дверь.
– Конец света наступит в тридцать седьмом веке, когда наше солнце окончательно перегреется, – бросил Артём, и перед тем, как закрыть дверь изнутри, добавил, – меньше телевизор надо смотреть!
Никакого ответа из коридора не последовало. Да и вряд ли Артём услышал бы что-то. Он уснул мгновенно, как будто не спал очень давно, несколько дней или недель, хотя, конечно, Аня сделать так ему бы не позволила. Он проспал довольно долго, проснулся, жизнь шла своим чередом – обед, встреча с Аней, прогулка, работа. И так еще пять дней. Но все они прошли в каком-то легком полусне, притупляющем все ощущения. «Не тревожь мне душу, скрипка» – звучало в голове Артёма. А тревоги гуляли вокруг, врывались в сознание, куда-то девались, затем появлялись снова, трансформировались, перемешивались, порождали новые.