Спор с дьяволом
Шрифт:
– Не все ли равно, каков я? Все, что я делаю, я делаю ради вас.
– Возможно.
Он помолчал.
Потом спросил:
– Кто эти люди?
– Вам лучше знать. – Я действительно не мог ответить на его вопрос. – Единственное, что мы знаем: доверять им нельзя. Я бы не стал им доверять. Легко угодить в пресловутый ряд.
Я спохватился. Я как бы спохватился, но старик проглотил наживку:
– Ряд? Что за ряд, Айрон Пайпс? О чем ты?
– Ну как… Вы ведь из знаменитостей, правда? Говорят, вы входите в десятку
– Конечно, – саркастически хмыкнул старик, – я же сам помогал распространению этого слуха.
– Вот я и подумал… Мне приходилось читать в газетах…
– Что ты там вычитал? – нетерпеливо потребовал Беллингер. – Чего ты мямлишь, говори прямо!
– Я читал там про этих всех… Ну, про Хана, это физик такой. И про Курлена, и про Сола Бертье, и еще была одна журналистка, ее тоже убили… Как знаменитость, так рядом стрельба. Вот и у вас такое.
– Интересный ряд… – Белингер задумался. Не думаю, что указанный ряд в самом деле ему польстил, но он задумался. Я его заинтересовал по-настоящему. – Для простого садовника ты недурно начитан, Айрон Пайпс.
– Я не совсем обычный садовник.
– Теперь я это вижу.
Он помолчал и уже другим голосом добавил, впадая в привычные воспоминания:
– Сола Бертье я хорошо знал. Даже слишком хорошо. Иногда пишут о нашей дружбе. Это преувеличение. Дружить с ним не смог бы и паук. Сол много пил. Настоящая скотина, говоря между нами. Его мировоззрение густо окроплено алкоголем. Не удивился бы, узнав, что с борта яхты его сбросил очередной сожитель.
– Сожитель?
– Можно найти и другие определения. Тебе не все равно? – покосился на меня Беллингер. – У Сола Бертье было много слабостей.
– Действительно. Для одного человека что-то уж много…
– Правда, у него и талантов было не меньше… Порядочная скотина! – Он будто мысленно сравнивал с кем-то Бертье. – То, что о нем пишут – выдумки. Я-то его знал. И Памелу я знал. Зря она ввязалась в то дело… Незачем ей было ввязываться, было сразу видно, ничего хорошего там не найдешь… Зря, зря, – повторил он. – Но Памела нутром чуяла необычное.
– Вы разве не из той же породы?
Он усмехнулся и поднял на меня усталые, но все еще живые глаза:
– Поэтому ты и включил меня в названный ряд?
Не отрываясь от окон, я кивнул:
– Надеюсь, мои слова вас не обидели?
– Нисколько, Айрон Пайпс. Как ни крути, люди, упомянутые тобой, если уж не достойные, то, в любом случае, интересные.
– Знаете, чем они кончили? – спросил я, не оборачиваясь к старику.
Он ответил:
– Да.
– Тогда не вставайте с кресла. Не буду повторять: одно неловкое движение, и вас пристрелят.
Беллингер промолчал.
Внимательно вглядываясь в темную листву дубов, окружающих дом я спросил:
– Чем вы так насолили нашим неожиданным гостям?
– Представления не имею. Я даже оглянулся.
Старик
20
– Это у ворот… – прислушался я. – А это под южной стеной…
– А это, – сказал я, – сорвали ворота… И хмыкнул:
– Вам придется здорово потратиться на ремонт. Не думаю, что кто-то возьмет на себя расходы.
И крикнул:
– Сидеть!
Пуля раскрошила стену прямо над головой приподнявшегося Беллингера. Пыль облачком, как нимб, повисла над седыми волосами.
Я не потерял ни секунды.
Это был мой первый выстрел.
Я стрелял на звук, на неясное движение в листве, но почти сразу мы услышали вскрик, а затем треск и глухой удар. Кто-то свалился с дуба на землю.
– Ублюдки, – проворчал Беллингер.
– Кого вы имеете в виду?
– Всех. И тебя тоже, Айрон Пайпс. Все ублюдки!
Снизу крикнули:
– Эл!
Я прислушался.
Беллингер мог быть доволен: он узнал мое настоящее имя. Снизу, из сада, орал разъяренный Берримен:
– Эл, прекрати стрельбу!
– Нам уже можно спуститься? – крикнул я, не вставая с места.
– Спускайся. И отдай старика Лотимеру.
Беллингер с усмешкой взглянул на меня:
– Этот Лотимер… Он тоже садовник?
– Нет. Полицейские вернулись, – буркнул я.
Без всяких возражений Беллингер выложил на стол «вальтер» и сошел на веранду. Я прикрывал его, положив руку на «магнум», но нужды в этом не было. Тощий Лотимер, привычно откозыряв (он пришел в Консультацию прямо из армии), увел старика в машину.
– Поезжай! – крикнул Лотимеру Джек и раздраженно обернулся: – Эл, в саду одни трупы.
– Половина из них – твои, – хмыкнул я. – Под дубом тоже кто-то валяется.
– И тоже покойник?
– Не знаю.
Короткими перебежками, прикрывая друг друга, мы вошли в рощу.
Бояться было некого. Джек не зря в свое время учил меня стрелять по невидимой цели – в близнеце-крепыше, валявшемся под дубом, жизни было ни на гран. Все же я попросил:
– Влей ему в пасть, Джек.
Берримен, вытащивший из кармана фляжку, возмутился:
– Это греческий коньяк, Эл!
– Подумаешь.
Джек выругался и стволом пистолета разжал зубы уснувшего крепыша. Мы даже не стали его обыскивать. Идя на задание, такие, как он, документов с собой не берут, а над одеждой обычно колдуют специалисты.
– Он открыл глаза!
Мы наклонились над близнецом. Он действительно приоткрыл глаза, но они были залиты смертной пеленой, смутным туманом, который ничем не разгонишь.
– Он что-то шепчет.
Я приблизил облепленное пластырем ухо к самым губам близнеца.