Спорим, мы поженимся ?
Шрифт:
Лера-а-а...
Услышав протяжный стон за спиной, я перепугалась и обернулась. Гоша комкал судорожно сжатыми пальцами покрывало и звал какую-то Лерочку, но глаза его оставались закрытыми. Лера. Это ещё кто такая? А ведь я видела это имя в списке! Может, его девушка? Или жена? А вот сейчас ей и позвоним. Раз зовёт — надо звонить и пригласить. Она-то и займётся лечением Гошечки-картошечки!
Снова разблокировав телефон пальцем владельца, я скоренько нашла имя Лера в телефонной книжке и нажала на иконку вызова. Через несколько гудков моё ухо взрезал высокий женский голосок:
—
Я рявкнула в телефон:
— Это не Гешенька! — и уже спокойнее продолжила: — Ваше солнышко заболело! Пожалуйста, приезжайте к нему!
— А ты кто? — подозрительно спросила Лера.
Конь в пальто!
— Домработница, — соврала я. Собственно, совсем даже чуть-чуть соврала. Я бывшая домработница. Но не суть.
— Ну, вызови ему врача, что там надо... Купи лекарства. В общем, займись этим, мне действительно сейчас некогда! Всё, до встречи.
И она отключилась. Я отняла телефон от уха и удивлённо уставилась на экран с профилем Леры. Красивая инстаграмная дива. Бровки, губки, ресницы-опахала. Ясно, что такие за любимыми мужчинами не ухаживают, когда те заболеют. Даже не знаю, зачем я позвонила. Для очистки совести, не иначе.
— Ле-ера-а.
— Занята Лера, я за неё, — откликнулась, бросив взгляд на Г ошу. Он был весь красный, дышал тяжело и метался, словно искал что-то. Или кого-то. Нету Лерочки, нету. —
Сейчас я дам вам лекарство, и будет полегче.
Вздохнула и пошла искать ибупрофен.
Весёлый температурный вечер томно превратился в беспокойную ночь.
Я провела его в кресле, придвинутом поближе к дивану. Каждые полчаса просыпалась от беспокойной дрёмы и мерила температуру мужчине, который не так давно выгнал меня, не заплатив. Но, как хорошая девочка, я старалась об этом не думать. Чего уж там, на обиженных воду возят.
Температура вела себя, как капризная дамочка. То снижалась, заставляя меня радоваться, то снова подскакивала до тридцати девяти с половиной. Я давала попить чаю с мёдом, ругалась на Леру, которой пофиг, на Г ошу, который подхватил простуду или что там у него варилось в организме, потом снова давала чаю. Потом вспомнила про бабушкин метод лечения, который она не раз успешно применяла на всех членах семьи, и пошла искать спирт.
Раздеть Г ошу оказалось довольно-таки непростым делом. Благо галстук он снял, а вот рубашку не успел. Пришлось попотеть. Пока пуговички расстегнула, пока повытаскивала руки из рукавов (к концу этого процесса мне уже казалось, что у несостоявшегося босса как минимум пять рук) — взмокла, ей-богу! Налив в ладошку немного найденной в шкафу водки, принялась натирать грудь и плечи Гоши кругами. Интересно, сколько времени он проводит в своей качалке? Мышцы такие... Такие... Нехилые такие! Гладкие, упругие... Кожа, как у ребёнка! Неужели его ЗОЖ помогает лучше увлажняющих кремов?
Я и сама не заметила, как мои движения стали плавными и осторожными. Как будто украдкой ласкала его тело, боясь разбудить. Отдёрнув руки, шёпотом отругала сама себя:
— Дура набитая!
Завернула крышку на бутылке водки и села на диван. Лоб Гоши был ещё горячий, яичницу жарить можно...
Поглядывая на больного, я разбила четыре яйца в сковородку, бросила туда кусок масла и налила в чашку чая с мёдом. Пока яичница шкворчала, я намазала масла и на хлеб. Сыра в холодильнике не нашлось, видно, Гошечка его не употреблял. Сев за стол, отхлебнула чаю и глянула в окно. Как здесь всё по-другому, в Москве. Звёзд не видно, даже если небо чистое. Все звёзды вон в городе горят, светло, как днём. Дома ночью можно выйти во двор, поднять голову и утонуть взглядом в звёздах.
Поев, я снова измерила температуру. А похоже, народная медицина действует! И с лица уже не такой красный, и тридцать восемь — вполне прилично. Теперь больного можно и укрыть немножко, а мне — устроиться в кресле и немного поспать. Вот придвину кресло вплотную, чтобы Гоша не упал случайно, и закрою глаза.
Впрочем, уснуть сразу мне не удалось. Как только я начала проваливаться в бесконечную яму — вот-вот сон настигнет и унесёт с собой — меня схватили за руку горячими пальцами. Хриплый шёпот показался криком:
— Лера, Лерочка. Не уходи, останься со мной.
— Леры нет, — пробормотала я, пытаясь освободиться. — Я за неё.
— Иди ко мне.
— Вот ещё! — пропыхтела с усилием, но пальцы вцепились в запястье с утроенной силой. Блин, синяков мне понаставит!
— Ложись рядом, Лера, давай просто спать вместе.
— Да не хочу я с вами спать, — возмутилась. Но оторвать его клешню оказалось нереальным. Ещё и тянет, как рыбак сеть. Ну серьёзно! — Гоша, спите уже, блин.
— Лерочка, солнышко... Не уходи...
— О господи. — я сдалась. — Но тогда вы, как честный человек.
Фразу не закончила, испугавшись. Нет уж, не надо мне такого счастья! Жениться на мне не надо, ничего не надо! Ну, если только денег заплатить за уборку.
Перебравшись на диван, я постаралась отгородиться покрывалом, но мне не позволили. Властной рукой уложили голову на плечо, прижали к горячему телу так, что мурашки по коже поползли, а когда я попыталась сменить позу, ещё и обняли второй рукой за бедро, безошибочно нащупав его, точным движением закинули мою ногу на свои. Вот тут я перестала дышать.
В принципе, мой случай вполне можно охарактеризовать русской поговоркой «И хочется, и колется». Потому что лежать, обнимаясь с Гошей, было вполне себе приятно — я ведь мёрзну по ночам! Но морально-этический аспект дела мне нравился гораздо меньше. Обниматься с практически незнакомым человеком. это такое себе удовольствие. А ведь я спать собиралась. Как теперь уснуть?
Однако пролежав какое-то время в объятьях Гоши, я с удивлением обнаружила, что на дворе утро. И я на полу. И попа болит от поцелуя с бывшей блестящей, а теперь матовой плиткой. Зато Гоша развалился на весь диван в позе звезды. Ну конечно! Сбросил меня, а сам кайфует теперь! Потирая пятую точку, я поднялась, осторожно приложила ладонь к его лбу. Не пылает, просто жаром отдаёт, как натопленная с вечера печка в пять утра. Эх, доля моя женская. Можно уходить?