Спрут3

Незе Марко

— Ах, да, — вспомнил он, — она собиралась пойти в театр с Алесси.

Банкир пытался не выдать своей тревоги, не показать, как он глубоко расстроен. Вдруг он заметил на скуле у Джулии большой синяк.

— Что у тебя с лицом?

— Чепуха, папа. Ударилась об угол шкафа.

Джулия наблюдала за отцом: буквально на глазах он все более мрачнел и падал духом. Дочь считала его одиноким и замкнутым человеком. Она любила отца, но совершенно не походила на него — типичного интроверта. Жизнерадостная и веселая, склонная к практической

деятельности, она унаследовала характер от деда.

— Вам не следует здесь оставаться, — мрачно проговорил банкир. — Наверное, будет лучше, если на некоторое время ты, Грета и мама уедете в Швейцарию.

— Что случилось, папа? Опять нам что-то угрожает?

— Не знаю. Но я очень беспокоюсь.

— Папа, — Джулия погладила его по плечу. — Я тебя не брошу. Думаю, и мама тебя одного не оставит.

Это неправда. Мама-то его оставит, и еще как! С каждым днем Анна все больше от него отдалялась. Он стал для нее чужим человеком. И Джулия и отец это прекрасно знали.

Если бы они в этот момент могли видеть Анну, то получили бы новое подтверждение. Лениво выбравшись из-под простыни, она надевала шелковый халат. Рядом в постели был Дино Алесси, он лежал на спине и курил. Потом обнял и привлек и себе Анну.

— Завтра мы не сможем увидеться, — сказал он. — Я еду в Рим на важное совещание.

Важное совещание в Риме было назначено в служебном кабинете профессора Маттинеры — человека с лисьей мордочкой, узкими, как щелки, глазами, хитро поблескивающими из-за стекол очков.

Собравшиеся уселись за большим круглым столом. Кроме Алесси и Маттинеры, место за столом занял третий персонаж — жирный толстяк, с черными как смоль шевелюрой и усами. Зажигая огромную сигару, он отставил мизинец со сверкавшим на нем тяжелым перстнем. Звали толстяка Кемаль Юфтер, по национальности он был турок.

Не успели они начать серьезный разговор, как Алесси срочно позвали к телефону.

Его разыскивал из Милана адвокат Дилетти, необходимо было сообщить важную новость, которая может иметь катастрофические последствия. Дилетти только что вернулся из тюрьмы в Бергамо, где навещал Лаудео.

— Ты с ним говорил? — спросил Алесси.

— Конечно, говорил.

— Ты ему обо всем сказал?

— Разумеется.

Он должен был сказать Лаудео о том, что друзья на него очень сердятся. Шантаж в отношении Антинари они считают чистым безумием. Его поведение только наделало шума и рискует создать уйму затруднений для успеха их дела.

— Я ему все передал точно и ясно, слово в слово, — заверил Алесси адвокат Дилетти.

— А он что?

— Хотел узнать, от кого исходят эти инструкции. Я сказал — эти советы исходят от Алесси и его друзей.

— Хорошо, хорошо.

— Черта с два хорошо. Он там совсем рехнулся. Сказал, что прекрасно понимает, о чем речь, и считает: ты и Юфтер хотите оставить его вне игры. Заявил, что у него есть одни способ заставить вас за это заплатить.

Алесси

нахмурил слегка влажный от пота лоб. Он с каждой минутой выглядел все более встревоженным. Юфтер и Маттинера наблюдали за ним, обмениваясь недоуменными взглядами.

— Да что он такое задумал? — спросил Алесси.

— Он решил расколоться, — раздался в трубке ответ адвоката. — Завтра к нему придет этот Каттани, который дал ему неделю на размышление.

— Сукин сын! — выругался он. Проинформировав своих компаньонов, он добавил, словно смирившись: — В этих условиях нам не остается ничего другого, как отказаться от дела. Слишком рискованно.

Глаза Юфтера сверкнули, как раскаленные угольки, из них, казалось, вот-вот посыплются искры. Он хватил кулаком по столу.

— Нет! — заорал турок. — Мы не можем послать все к чертовой матери из-за этого сумасшедшего!

Черты лисьей физиономии профессора Маттинеры еще более обострились. Он принадлежал к тому типу людей, которые всю жизнь выглядят робкими из-за того, что в детстве жили в вечном страхе перед чересчур строгим отцом. И выросли забитыми, ущербными даже физически: когда сидят, всегда держат коленки вместе, а руки сложенными на груди, словно сжавшись в ожидании нападения.

Такие люди опасны. Им в голову могут прийти жестокие мысли. Как та, что сейчас зародилась в мозгу у Маттинеры. Он подсказал:

— А может, не поздно поправить дело?..

Юфтер понял на лету.

— Да, конечно, — сказал он. Мысль ему понравилась.

— Почему бы и нет? — отозвался Алесси.

— Но я не могу один принимать решения, — предупредил Маттинера. — Не собираюсь отказываться, но я действую не от собственного имени, а представляю интересы других лиц. И должен проконсультироваться. Прошу меня извинить.

И, слегка сутулясь, исчез за дверью, тщательно прикрыв ее за собой. Позвонив по телефону, Маттинера вернулся.

— Все в порядке, — резюмировал он.

На следующий день Лаудео проснулся с ужасной головной болью. Он тщетно массировал себе виски, отказался от ежедневной утренней зарядки и дольше, чем обычно, постоял под душем. Никакого результата. Боль не проходила, стучала в мозгу, как удары молота.

Он услышал, как в двери повернули ключ. На пороге появился Антонио, тюремный охранник, каждое утро приносивший ему завтрак.

— Доктор, я принес вам чашечку крепкого кофе.

— Спасибо, Антонио. Это как раз то, что мне нужно.

— Там внизу, — сообщил охранник, — пришел тот человек, которого вы ожидаете, синьор Каттани.

Лаудео кивнул и сказал, что через несколько минут будет готов. Тюремщик почтительно поклонился, бесшумно прикрыл дверь и исчез.

Лаудео взял чашечку и осушил ее одним глотком. От кофе сразу полегчало. А через несколько секунд он начал корчиться от нестерпимого жжения в желудке. Весь побагровев, стал задыхаться, ему не хватало воздуха.