Спрут
Шрифт:
– Где-нибудь в сутолоке затерялся,- сказал Энникстер. Ему вдруг пришла в голову одна мысль, и он решил немедленно привести ее в исполнение. Он даже зубы стиснул.
– Послушайте, мисс Хилма, а что, если бы нам с вами позабыть о нем на минутку. Танцор из меня никудышный, и мне не хочется расплясывать, чтобы какой-нибудь оболтус надо мной насмехался, так что лучше мы с вами просто пройдемся вдвоем под музыку. Ну как? Что вы на это скажете?
Хилма согласилась.
– Мне не так уж и жаль, что я упустила своего кавалера, ну, приказчика этого…- сказала она виновато.- Это нехорошо с моей стороны, да?
Энникстер
– Ну и жара!
– воскликнула Хилма, обмахиваясь платочком.- И до чего же мне весело! Я все боялась, что так весь вечер и просижу рядом с папой и мамой, а вот танцую без устали, и даже некоторые танцы приходилось между двумя кавалерами делить. Ой,- протянула она, растроганно оглядывая фестоны, ленты трех цветов, японские фонарики, ярко горящие лампы и хвойные гирлянды.- Ой, до чего же красиво, прямо как в сказке. Подумать только, что все это лишь на один вечер и что завтра опять начнутся будни!
– Что ж,- сказал Энникстер менторским тоном, чтобы она, не дай Бог, не забыла, кого надо за все это благодарить.- Я сделал, что смог. Может, у кого и получилось бы лучше, но навряд ли.
Хилма рассыпалась в благодарностях, а он с деланной грубоватостью от них отмахивался - мол, о чем тут говорить. Да и стоило все это не так уж дорого. Разве не приятно смотреть, как люди веселятся? А тут он, кажется, всем угодил. Как ей кажется? Все ли удалось? И каково ей самой - весело ли?
Он уже спрашивал ее об этом и сейчас задал вопрос просто потому, что не знал, что бы еще сказать. Хилма горячо заверила его, что никогда не забудет этот вечер и прибавила: - Ах, танцы! Знали бы вы, как я обожаю танцевать. Да я и сама до сих пор не знала. Мне кажется, я могла бы протанцевать всю ночь напролет.
Энникстер готов был сквозь землю провалиться от смущения.
Вот оно что - оказывается, подобный «променад» совсем не то, о чем она мечтала. Представив себе, как сейчас оскандалится перед всеми, он спросил:
– Хотите потанцуем?
– О да!
– воскликнула она.
Они остановились, Хилма повернулась к нему лицом и положила ему руку на плечо. Стиснув зубы, Энникстер обнял ее за талию; на лбу у него выступил пот. Уже лет пять прошло с тех пор, как он бросил танцевать, да и в лучшие-то времена никогда успехами по части танцев не отличался.
Они застыли на месте, выжидая, чтобы попасть в такт музыке. Но тут на них наскочила какая-то пара и помешала начать. Энникстер ругнулся себе под нос. Все еще обнимая одной рукой Хилму за талию, он оттащил ее в сторону.
– Ну-ка, попробуем еще разок,- пробормотал он.
Прислушиваясь к музыке и считая про себя «раз-два-три», они снова сделали попытку войти в круг.
Энникстер замешкался на миг и тут же отдавил Хилме ногу.
С третьей попытки они было выбрались из угла, но тут еще одна пара налетела на них, и, пока они восстанавливали равновесие, проносившиеся в вихре вальса молодой человек и барышня сильно толкнули Энникстера, так что он едва устоял на ногах и, естественно, пришел в совершенную ярость, Хилма же при всем своем смущении с трудом удерживалась от смеха. В следующий момент их вытолкнули в самую гущу танцующих, и они, неловко цепляясь друг за друга и бормоча извинения, очутились в центре круга именно в тот момент, когда в амбаре объявился Дилани.
Он налетел неожиданно, как шквал. У входа возникла
До отказа натянув поводья, он одновременно вонзил шпоры с такой силой, что лошадь, не сбавляя хода, поднялась на дыбы, грохнула затем железными подковами о гулкий деревянный пол и вслед за тем взбрыкнула задними ногами, выгнув при этом спину и пригнув голову к самому полу. Это была лошадь, не привыкшая ходить под седлом, и, не будь Дилани лучшим объездчиком в округе, скинула бы его, как мешок с песком. Но он отпустил повод, крепко стиснул коленями бока кобылы, и она, хорошо зная руку мастера, тотчас одумалась и встала, вся дрожа, роняя с губ на натертый пол кровавую пену.
Дилани нарядился со всей тщательностью, в соответствии с взятой на себя ролью, решив если ни чем другим, так хоть внешним видом оправдать свою репутацию «бандита». Все было на месте: и шляпа с широкими, загнутыми кверху полями, и синий крапчатый шейный платок, завязанный узлом сзади, и перчатки с крагами, простроченные красным, а, главное, широченные штаны медвежьей кожи, какие носят ковбои в горах, с огромной кобурой на боку. В данный момент кобура была пуста, револьвером же оголтело размахивал Дилани. Это был кольт военного образца со взведенным курком и полным барабаном; вороненая сталь тускло поблескивала, когда па него падал свет лампы.
И сразу же на площадке, где шли танцы, начался сущий бедлам. Музыканты сбились с такта и смолкли. Словно песок, сметенный ветром со скалы, гости, побуждаемые чувствами, преодолеть которых не могли, ринулись в стороны, напирая друг на друга, падая и снова поднимаясь, наступая друг другу на ноги, прячась друг :ia друга, залезая под скамейки, прижимаясь к стенам - копящая, ошалевшая толпа,'ничего не видящая, ничего не слышащая, охваченная паникой. Невероятная путаница размахивающих рук, разорванной кисеи, смятых цветов, бледных лиц, спотыкающихся ног - все это откатывалось в стороны, и скоро Энникстер с Хилмой остались одни, всеми покинутые. Они стояли обнявшись перед Дилани, ополоумевшим от виски, кипящим жаждой мести, готовым на все.
Почувствовав себя в относительной безопасности, люди на миг затихли. Они жались к стенам, боясь пошевельнуться, тараща глаза от удивления и страха. И в этот миг затишья Энникстер, не сводя глаз с Дилани, быстро шепнул Хилме:
– Отойдите подальше, встаньте в сторонке. Этот дурак может угодить в вас.
Наступила секундная передышка, пока Дилани пытался успокоить лошадь, и в эту секунду, в этот критический момент произошло нечто удивительное - Хилма, отвернувшись от Дилани, сжала обеими руками руку Энникстера повыше локтя и, глядя ему прямо в глаза, воскликнула:
– Он и в вас может.
Только и всего, но для Энникстера это было откровением. На кратчайший миг они заглянули друг другу к глаза и этого,- при том, как были обострены его чувства и собрано внимание,- оказалось достаточно, чтобы Энникстер понял: Хилме он не безразличен.
Все совершилось в мгновение ока: пара слов, взгляд - и все! Тут же Энникстер отстранил от себя Хилму и резко сказал:
– Говорят вам, идите прочь! Или вы не видите, что у него револьвер. Не хватало мне еще с вами возиться.