Спрут
Шрифт:
– Сегодня, сейчас, сию минуту! Запишемся, прежде чем расходиться!
– Он верно говорит! Да здравствует Организация! Да здравствует Союз!
– У нас есть комитет, который уже приступил к делу!
– надсадно кричал Остерман.- Я являюсь его членом, а также мистер Бродерсон, мистер Энник-
стер и мистер Хэррен Деррик. Каковы наши цели - узнаете позже. Итак, разрешите считать этот комитет основой Союза, хотя бы временно. Доверьтесь нам! Мы будем работать на ваше благо, с вашей помощью. И пусть этот комитет перерастет в Комитет Союза с большим составом членов и председателем во главе. А в председатели можно предложить,- он сделал короткую паузу,- одного лишь человека,
Предложение было встречено бурными криками одобрения.
– Деррика! Деррика!
– Магнуса в председатели!
– Пусть Деррик возглавит наш союз.
– Деррика в председатели, Деррика, Деррика!
Магнус встал. Он держался просто. Высокий, стройный, с кавалерийской выправкой, внушающий уважение, он сразу завладел всеобщим вниманием. Наступила минутная тишина.
– Господа!
– сказал он,- организация - слово хорошее, однако выдержка - и того лучше. Дело слишком серьезное, чтоб с ним спешить. Я предлагаю всем разъехаться по домам, выспаться,- как-никак утро вечера мудреней,- а завтра снова собраться и все обсудить. По крайней мере, тогда мы будем спокойней и разумней. Что же касается чести, которую вы находите возможным мне оказать, то должен сказать, что и тут надо хорошенько подумать. Союз пока что только в проекте. Возглавить организацию, не имеющую даже устава, довольно рискованно. Мне не хотелось бы…
Но ему не удалось договорить, такой поднялся крик:
– Нет, нет! Создадим Союз сейчас же, а Деррика изберем председателем! ,
– Мы слишком долго проявляли выдержку!
– Сперва Союз, а потом уж устав!
– Ждать нельзя!
– заявил Остерман.- Как знать, сможем ли все мы присутствовать завтра - как бы текущие дела не помешали. А сейчас мы все в сборе. Вот и давайте изберем временного председателя и секретаря. Предлагаю тут же за них и проголосовать. Но прежде всего - Союз! Давайте выработаем ряд положений, в соответствии с которыми мы обязуемся совместно защищать наши жилища и все, что нам дорого, и ради этого не жалеть собственной жизни, и поставим под ними свои подписи.
Его слова потонули в громе рукоплесканий. Следующие пятнадцать минут в сбруйной стояла полная неразбериха: каждый говорил свое, стараясь перекричать остальных. Потом люди разбились на группы и, разойдясь по углам, повели разговоры вполголоса. Из дома принесли чернила, перья и бумагу. Наскоро было на- бросано несколько положений, носивших характер обязательства и утверждавших организацию Оборонительного Союза. Первым подписался Энникстер. За ним последовали другие, и только несколько человек воздержались, сказав, что хотят сперва подумать. Бумага ходила из рук в руки; подписи множились, и каждую встречали возгласами одобрения. Наконец настала очередь Хэррена Деррика, тот подписался под гром аплодисментов. После того как он положил перо, к нему со всех сторон потянулись руки для рукопожатия.
– Очередь за Губернатором!
– Господа,- начал Магнус, снова вставая,- прошу вас дать мне время подумать. Господа…
Но его прервали. Со всех сторон слышались крики:
– Нет, нет! Сейчас или никогда! Подписывайте! Вступайте в союз!
– Не подводите нас! Мы рассчитываем на вашу помощь.
Но вот разгоряченная компания, обратившая взоры к Магнусу, увидела рядом с ним какое-то новое лицо. Дверь сбруйной оставалась незапертой, и миссис Деррик, нс в силах дольше терпеть мучительное ожидание, набралась духу и вошла. Дрожа всем телом, она вцепилась в руку мужа. Ее красивые русые волосы пошили в беспорядок, большие девичьи глаза были волны недоверия и страха. Она не знала, что здесь происходит,
– Нет, нет,- лепетала она.- Не надо, не подписывай!
Но что могла сделать она - пушинка, подхваченная ураганом, против всей этой оравы, устремившейся к прямой фигуре у стола, перед которой лежал лист с подписями. Магнус держал в одной руке перо, другой сжимал пальцы жены. Многоголосый гвалт оглушал, возбуждение непрестанно нарастало. Десятки рук тянулись к Магнусу; человек тридцать, окружив его, кричали во всю глотку, просили, умоляли, чуть ли не грозили. Гул голосов был похож на гул водопада.
Это было восстание Народа, гром наконец-то разразившегося бунта. Чернь, деспотичная, несчетная, неодолимая, пробудившаяся, требовала себе вожака. Ее захлестнула слепая бунтарская ярость, превратив в многоголосого зверя с налитыми кровью глазами, требовавшего, чтобы его вели в бой, злобно ощерившегося и выпустившего когти, напиравшего с силой мощного поршня, лишь бы добиться своего; зверя неумолимого и беспощадного.
– Нет, нет!
– молила Энни Деррик.- Прошу тебя, Магнус, не подписывай!
– Он должен!
– закричал Хэррен ей прямо в ухо, чтобы она услышала.- Понимаешь? Должен!
Люди снова стали шумно напирать на них. Миссис Деррик отпихнули в сторону, оттеснили назад. Муж больше не принадлежал ей. Сейчас она расплачивалась за привилегию быть женой незаурядного человека.
Внешний мир, как огромный железный клин, воткнулсм между ним и ею. Ее отнесло к стене. Фермеры, громко топоча, толпились вокруг Магнуса, так что она уже не видела его, но, объятая паникой, слушала. На какое-то мгновение все притихли, потом раздался взрыв ликования: Магнус поставил свою подпись.
Хэррен подошел к матери; заткнув уши, она стояла, прислонившись к стене; ее расширенные от страха глаза были полны слез. Он увел ее из сбруйной и передал на попечение миссис Три и Хилмы, а сам, нетерпеливо отмахиваясь от бесконечных вопросов, поспешил назад.
В сбруйной уже шло голосование. Председательствовал Остерман. Он был единогласно избран секретарем Союза, pro tem. [10] , а Магнус Деррик - председателем. Потом был сформирован исполнительный комитет, которому надлежало на следующий день собратьея на ранчо Лос-Муэртос.
10
Временный (лат.).
Было половина второго. Гости почти все разъехались по домам. Давно укатили в город музыканты. Остались только семьи владельцев ранчо, принимавших участие в собрании в сбруйной. Разрозненными группами сидели они по углам нелепо разукрашенного гулкого амбара; женщины кутались в пелерины, молодые люди подняли воротники пиджаков, спасаясь от сквозняков, которые снова давали себя знать.
Еще с полчаса из сбруйной доносились возбужденные голоса. Наконец раздался шум отодвигаемых стульев. Совещание закончилось. Мужчины выходили по нескольку человек и разыскивали свои семьи.