Спрут

Незе Марко

Реванш

Солнце возвещало скорый приход весны. Уже давно дожди не мыли уличные мостовые, и когда санитарная машина затормозила, сопровождавших ее окутало густое облако пыли. Полицейские соскочили с «джипов» с автоматами в руках и расположились полукругом перед входом в клинику «Вилла Розалия».

Двое санитаров бегом бросились к машине. Распахнули задние дверцы и выкатили носилки, на которых лежал Санте Чиринна. Он был словно спеленут: одеяло стягивали два привязанных к носилкам эластичных бинта.

Видна была только его физиономия, на которой играла торжествующая улыбка.

После долгих колебаний профессор Кристини наконец решился удостоверить, что состояние здоровья Чиринна внушает серьезные опасения. С такой медицинской картой на руках адвокатам не составило особого труда добиться перевода заключенного в клинику.

Клан Чиринна праздновал победу. Его уютная палата с отдельным санузлом была полна родственников. Кузены принесли шампанского, вырядились в умопомрачительные костюмы, широченные галстуки. Рожи у них были до удивления одинаковые: с приплюснутыми носами и глубоко сидящими свиными глазками. Пришла и мать Санте — древняя морщинистая старуха, Чиринна обнял ее, приподнял и стал кружиться с ней по комнате, восклицая:

— Мамаша, я сегодня будто вновь родился! Кузены разлили шампанское по бокалам:

— Ваше здоровье! Ура!

В самый разгар веселья на пороге палаты появился комиссар, и сразу воцарилась мертвая тишина. Родственники направились к двери, а мать, думая, что он пришел за ее сыном, начала вопить во все горло:

— Нет, не отдам сыночка. Не уводите его!

Потребовалось немало времени, пока Чиринна успокоил ее и объяснил, что за него нечего волноваться.

Когда Чиринна и комиссар остались одни, мафиозо заговорил первым:

— Я чувствую себя другим человеком, — сказал он, надуваясь, как индюк. — В этой дерьмовой тюрьме я не мог больше выдержать. Глядите, какая палата: на полу ковер, кресло, телевизор, телефон. Наконец-то все по-человечески.

Избегая смотреть на него, Каттани попытался завязать разговор. Он отдавал себе отчет в нелепости ситуации. Умасливать этого третьестепенного бандита было просто невыносимо.

— Да, я знаю эту клинику, — начал он, — именно здесь должны были удалять миндалины моей дочери.

— А! — Чиринна словно с небес свалился. — Я и не знал, что у вас есть дочь.

Каттани подавил желание броситься на него и схватить за глотку.

— Да, ей двенадцать лет, — процедил он сквозь зубы.

— Так ей сделали операцию? — с притворным интересом спросил мафиозо.

— Нет, сделают, как только она вернется домой.

— А что — она сейчас в отъезде?

— Вот именно.

— Ну не волнуйтесь. Удаление миндалин — пустяковое дело. — Чиринна разгладил отворот домашней пижамы и добавил тоном жалобы: — Вот у меня действительно неприятности. Сердце начало пошаливать, и преследует правосудие. — Он махнул рукой, словно прогоняя печальные мысли. — Но будем надеяться, — закончил он, — что все обойдется благополучно.

— Я на вашем

месте, Чиринна, не был бы таким оптимистом, — холодно проговорил комиссар. — Вы рискуете собственной шкурой. — Под расстегнутым пиджаком Каттани тускло блеснул заткнутый за пояс пистолет.

Мафиозо выпятил подбородок. Взгляд его глаз стал колючим.

— Потише, потише, комиссар, — начал заводиться Чиринна. — Только сегодня утром читал в газете о похищенном сыне нефтяного магната. Мальчика разрезали на куски. Просто ужасно! — И закончил почти равнодушным тоном: — Вы ведь не будете за мной здесь шпионить? Могу я свободно звонить по телефону?

— Можете, можете, — с досадой ответил Каттани, — звоните, сколько вам влезет.

* * *

Альтеро был вне себя от ярости.

— Мы выглядим как круглые идиоты, — кипятился он. — Я проходил мимо автосалона Чиринна. Они там празднуют, всех угощают вином. А мы здесь из кожи вон лезем.

Каттани пытался утешить его. — Да успокойтесь. Настанет и наш черед радоваться.

— Я считаю, — не унимался заместитель, — что надо хорошенько прижать профессора Кристини. Он поддался шантажу.

— Возможно и так, — согласился Каттани. — Но чего мы можем добиться от врача, каково бы ни было его заключение — истинное или ложное?

— Потребуем новой экспертизы.

— Ничего не изменится, — возразил Каттани. Альтеро не желал уступать.

— Они были у нас в руках. Хотел бы я знать, как они заставили профессора подписать эту бумажку. Наверно, напугали беднягу до смерти.

— Да уж наверно, — отозвался Каттани.

Оставшись один, комиссар заперся на ключ в кабинете. Он был измучен, выжат, как лимон. Губы его шептали имя дочери. Руки дрожали, глаза наполнились слезами.

— Где ты, моя доченька, где ты? — шептал он.

* * *

Он старался ни в чем не изменять своих привычек. Боялся, что возникнут подозрения и пойдут слухи, которые начнут передавать из уст в уста по всему городу. Поэтому вечером он заехал за Титти и отправился с ней в Клуб интеллигенции.

Девушка выглядела испуганной.

— Я слыхала, его выпустили, — сказала она.

— Да нет, — поспешил успокоить ее Каттани. — Он находится в клинике, и наши люди сторожат его днем и ночью. Все равно что в тюрьме.

Титти чуть пригубила «кампари» и после короткого молчания продолжала:

— Иногда я себя спрашиваю: и почему только ты тогда от него раз и навсегда не избавился? Он же пытался тебя убить, а ты сохранил ему жизнь.

— Но ведь я полицейский, а не киллер.

К ним подошел мальчик из бара и сказал, что комиссара просят к телефону.

— Я тебя потревожил?

Каттани узнал голос Чиринна. Кто-то ему уже успел сообщить, что он здесь, с Титти.

— Опять ты? Что тебе еще надо? — Комиссар говорил тихо и оглядывался по сторонам. — Ты же получил все, чего хотел, теперь оставь меня в покое.