Спрятаны Под Сосной
Шрифт:
Как я умудрился здесь уснуть?
Вчера я приходил проведать девушку, ведь мне сообщили об операции, которую будут сегодня проводить. Меня старались успокоить тем, что она точно выживет.
Но девушка говорила одно и то же:
— Кажется, это моя последняя весна… я чувствую это, — звучал уставший и почти безжизненный голос.
Этот голос продолжал говорить в моей голове. Он звал куда-то, вероятно в мир мёртвых.
— Чего такой зашуганый? — неожиданно сказала Йоко, с удивлённым лицом.
— Ах… ты проснулась, —
Йоко попыталась вспомнить, что было вчера вечером. Осознав, что я провёл всю ночь в её палате, брови нахмурились, а голос стал более низким. Девушке явно не нравилось то, что я был всё ещё рядом.
— Ты школу пропустил, — сообщила японка, взглянув на часы, висевшие напротив её койки.
— Да… — холодно ответил я, наплевав на свой пропуск.
— Но у тебя выступление через сорок минут, — напомнила мне Йоко, тонко намекая, что мне пора бежать.
Точно, выступление!
Если я побегу прямо сейчас, то успею вовремя. У учителей будут вопросы, где я пропадал весь учебный день. Но, как и всегда, отмазку можно придумать за пару секунд.
Но я успею лишь в том случае, если гитара будет под рукой.
А я забыл её дома!
— Ничего, я ещё успею с тобой побыть, — сообщил я, чувствуя как мой пульс учащается.
— По глазам видно… ты врёшь, — с девушкой не с чем было поспорить.
И всё-таки шанцев, что японка выживет — очень мало. Скорее люди поймут, о чём я пою и что чувствую. Но теперь я понимаю, что они и не обязаны меня понимать. Главное, чтобы я понимал сам себя.
— Мы ведь увидимся после выступления? — задал вопрос я, немного дрожащим голосом.
— Угу… — девушка положила ладонь мне на щёку. — Кто знает, может быть, твоя победа вылечит меня.
— Я сыграю изо всех сил, обещаю, — только чтобы увидеть тебя с улыбкой на лице.
Её наблюдал за мной, запоминали изгибы лица и веснушки. Я был бы счастлив, если они вновь стали фиолетовыми. Но, к сожалению, теперь радужка серая, смотрящая куда-то сквозь меня.
— Мне и не пригодилась бы эта операция, если бы болезнь показала себя с самого начала, а не развивалась во мне долгое время, — Йоко жалела о своём прошлом, но уже не так тяжко как раньше. — Я ведь иду на поправку, больше не разлагаюсь и восстанавливаюсь. Но слишком большая область поражена. Мой организм слишком сильно измо… — мне больше не хотелось слышать её слов о болезни. Каждое упоминание и деталь резали мне душу.
Желая, чтобы девушка замолчала, я вскочил со стула и положил свои ладони ей на щёчки. Йоко не ожидавшая этого в туже секунду перестала раскрывать мне детали своей болезни.
Сейчас она милая, с округлившимися глазами. Даже щёчки сменили свой оттенок, перестав быть такими болезненно бледными.
Чмокнув девушку в лоб, я изрядно смутил её. Она не могла мне говорить со мной, смотреть в глаза, но сохранять неловкое молчание было хуже.
— Ты… где такую рубашку взял? —
Вчера я надел новую рубашку. Тоже клетчатую, но только красную. Что-то в ней манило меня. А отрыл я её в секонд-хенде. Никогда бы не подумал, что одежда оттуда мне понравится больше, чем полностью новая.
— Взял по дешёвке, здесь за углом,
— В секонд-хенде что ли? — подруга замолчала и принюхалась, пытаясь ощутить запах старины.
— Я её постирал, — улыбнувшись, прозвучал мой голос.
Девушка вновь взглянула на часы и стрелки, что уверенно шли вперёд, не желая останавливаться. Ей хотелось, чтобы они пошли вспять, но это невозможно.
— Тебе пора идти, дай только остатки сна уберу, — Йоко аккуратно прошлась пальчиком по моим глазам.
У уже было готовился придумать что, чтобы остаться ещё хотя бы на пару минут. Но в комнату кто-то зашёл, предварительно постучавшись и заглянув в щель, прежде чем входить.
Этим человеком оказался Райан.
— Вот где ты просиживал весь учебный день… — недовольно высказался друг, до сих пор грустивший из-за ухода Лили.
— Ухты… привет, — удивилась Йоко.
— Здравствуй.
— Мальчики, раз вы здесь собрались, может, дружно сходите за водой? В горле сушит невозможно, а у в руку воткнуто что-то, — попросила Йоко, мы не могли ей отказать.
Встав с места и поправив рубашку, я вышел в коридор вместе с Райаном, желавшим мне задать пару вопросов.
— Ты с ума сошёл? Тебе надо репетировать, а ты здесь столько времени проводишь, — выказал своё недовольство товарищ.
Не хочется выступать на сцене, зная, что Йоко не слышит моей музыки. Нет смысла играть кому-либо другому, другие мне больше неважны. Однако внутри меня ураган эмоций, который я не способен просто вынашивать в себе.
— Мне надо сообщить отцу, что бы он привёз гитару в школу, — сказал я Итану.
— Значит, сначала до гардероба? — спросил парень.
Мы спустились на самый первый этаж, где было мало людей. Вчера вечером здесь было не протолкнуться, все навещали своих родных и близких. Сотрудники в поте лица принимали людей, а сейчас скучают, сидя на своих местах.
В гардеробной я дал номерок и мне выдали портфель коричневого цвета.
— Классная рубашка, — оценил её Райан. — В той надоело ходить? Ты вообще её стирал?
— Та уже наскучила, — посмеялся я.
Взяв телефон в руки, и натянув обе лямки портфеля на одно плечо, мы пошли до кулера с водой. Пришлось гадать, какую воду предпочтёт выпить Йоко, холодную или горячую?
Поэтому было решено сделать пополам, тем самым обеспечив тёплую воду без крайностей.
— Всё ещё грустишь об уходе Лили? — прижав стаканчик к рычажку кулера, спросил я.
— …Да, есть что-то такое тяжёлое.
— Помнишь, ты спрашивал, зачем нужна любовь? — вспомнил я. — Кого-то она возвышает, а кого уничтожает.