Спящая волшебница
Шрифт:
Символом власти Юриша был топор, который назывался Мясник. Топор этот всегда был под рукой у короля. Грубоватая поверхность королевского трона, вырезанного из черного дуба, была украшена кусочками необработанного золота, костями и полудрагоценными камнями. Под троном размещалась сокровищница Юриша – сундук, заглядывать в который не разрешалось никому.
Большую часть дня Юриш бездельничал на троне в мрачном, зловонном зале, где восседали его придворные – шайка негодяев, отличавшихся такими мерзкими внешностью и нравом, что нигде в другом месте их
Обогревался и освещался зал постоянно горевшими жаровнями, в которых сжигался мусор, издававший такую вонь, что она заглушала естественное зловоние придворных.
И вот к королю Юришу явился посетитель.
Он стоял перед тронным возвышением и время от времени подносил свой сильно надушенный платок к красным толстым губам.
Его обычно темное лицо отливало серым, а в глазах, когда он переводил взгляд с грязного нищего на кучи мусора перед жаровнями, появлялось какое-то загнанное, мучительное выражение. Одетый в мешковатые парчовые одежды, какие носили жители Пан-Танга, этот посетитель отличался черными глазами, огромным крючковатым носом, иссиня-черными колечками волос и вьющейся бородкой. Подойдя к трону Юриша, он, не отнимая платка ото рта, поклонился.
Выражение на лице короля Юриша, как и всегда, являло собой смесь алчности, слабости и коварства; он рассматривал незнакомца, о прибытии которого только что объявил один из его придворных.
Юриш, вспомнив это имя, подумал, что знает причину, которая привела сюда пантангианца.
– А мне сообщали, что ты мертв, Телеб К’аарна, убит где-то на Краю Мира. – Юриш ухмыльнулся, обнажив черные пеньки – гниющие остатки своих зубов.
Телеб К’аарна отнял платок от губ и заговорил; поначалу его голос звучал приглушенно, но постепенно – по мере того как он вспоминал зло, причиненное ему за последнее время, – набирал силу.
– Мое колдовство не так уж слабо, а потому я смог вырваться из кольца. Я ушел под землю, когда Петля Плоти Мишеллы сомкнулась вокруг келмаинского воинства.
Отвратительная ухмылка Юриша стала еще шире.
– Значит, ты забрался в нору?
Глаза колдуна яростно сверкнули.
– Я не собираюсь обсуждать свои колдовские способности с…
Он внезапно замолчал и глубоко вздохнул, о чем тут же пожалел. Он огляделся – эти жалкие придворные, живущие в грязи и мерзости, позволяют себе смеяться над ним. Нищие Надсокора знали силу бедности и болезни, которых так боятся те, кто к ним непривычен. Таким образом, уже одно их убожество защищало их от врагов.
Внезапно короля Юриша охватил приступ мерзкого кашля, который вполне мог оказаться смехом.
– И здесь ты тоже оказался благодаря своему колдовству? – Его тело сотрясалось, но его налитые кровью глаза продолжали внимательно разглядывать колдуна.
– Чтобы попасть сюда, мне пришлось пересечь море и весь Вилмир, – сказал Телеб К’аарна. – Я пришел сюда, потому что мне известно, что есть кое-кто, кого ты ненавидишь, как ни одного другого…
– Мы всененавидим других –
– Но больше всех ты ненавидишь Элрика из Мелнибонэ.
– Да. Это верно. Прежде чем приобрести славу братоубийцы и предателя Имррира, он прибыл в Надсокор, чтобы обмануть нас. Он прикинулся прокаженным, который, нищенствуя, пробирается из Восточных Земель в Карлаак. Он неприличным образом обманул меня и украл кое-что из моей сокровищницы. А моя сокровищница священна, я никому не позволяю даже посмотреть на нее!
– Я слышал, он украл у тебя свиток, – сказал Телеб К’аарна, – с записью заклинания; этот свиток принадлежал его кузену Йиркуну. Йиркун хотел избавиться от Элрика и уверил его, что это заклинание позволит вывести Симорил из ее волшебного сна…
– Да. Йиркун дал этот свиток одному из наших граждан, когда тот отправился попрошайничать к воротам Имррира. Потом он сказал об этом Элрику. Элрик явился сюда, выдавая себя за прокаженного. С помощью колдовства он получил доступ к моей сокровищнице – моей священной сокровищнице – и выкрал у меня свиток…
Телеб К’аарна посмотрел на короля нищих.
– Кое-кто сказал бы, что это не вина Элрика, что во всем был виноват Йиркун. Он обманул вас обоих. Ведь это заклинание так и не помогло разбудить Симорил?
– Нет. Но в Надсокоре существует закон. – Юриш поднял свой огромный топор Мясник и продемонстрировал его зазубренное ржавое лезвие. Невзирая на свой невзрачный вид, топор был устрашающим оружием. – И этот закон говорит, что любой, кто посмотрит на священную сокровищницу короля Юриша, должен умереть, и умереть страшной смертью – от рук Пылающего бога.
– И никто из твоих странствующих подданных так пока и не смог отомстить ему?
– Я должен лично привести в исполнение этот приговор. А Элрик должен прийти в Надсокор, потому что только здесь сможет он узнать свою судьбу.
Телеб К’аарна сказал:
– Я не испытываю ни малейшей любви к Элрику.
Юриш снова издал звук, который можно было принять как за смех, так и за мучительный кашель.
– Да, я слышал, он гонял тебя по всем Молодым королевствам, и, какое бы сильное колдовство ты ни использовал против него, каждый раз он выходил победителем.
Телеб К’аарна нахмурился.
– Помилосердствуй, король Юриш. Мне просто не везло, но я по-прежнему остаюсь величайшим колдуном Пан-Танга.
– Но ты тратишь без толку свои силы и слишком многого просишь от Владык Хаоса. Когда-нибудь они устанут помогать тебе и найдут кого-нибудь другого, кто станет делать их работу. – Король Юриш сомкнул жирные губы, и черные пеньки зубов исчезли за ними. Он немигающим взором бледных глаз изучал Телеба К’аарну.
В зале возникло движение – нищие придворные придвинулись ближе: скрип костыля, стук посоха, шарканье вывихнутой ноги. Телебу К’аарне показалось, что ему угрожает даже вонючий дым жаровен, неохотно плывущий к крыше.