Спящий
Шрифт:
Старик впадает в детство, как река
В глубокий океан, уходит глубже,
Где разъедает смерть рои жемчужин,
Все наши мысли, мошку и быка,
Любое существо, и человека.
Под океаном памяти всегда
Ютится смерть, и в ней прокукарекать
Не сможет петя, высохнуть вода.
Там тишина, беспамятство, забвенье.
Оттуда мы приходим - и опять
Туда идём, беспомощные тени.
Гуляем, если можно так сказать.
2.
Старик
Я в старость потихонечку впадаю.
Смотрю в окно и вижу птичью стаю,
И знаю - это звонкая река...
Не так давно и я летал, а ныне
Летит старик, иль кажется ему -
Лежачему на выцветшей перине,
Что поглощает свет и полутьму?
Я думаю, и мне придётся скоро
Вновь ощутить забытый взмах крыла.
И буду я лежать, и будет штора
Отскакивать, смущая зеркала.
ПОД НЕБОМ
Благословляет церковь на войну
Солдата, и напутствует, и крестит.
Грехи прощает, - он у них в плену.
Он - дьявол во плоти, в нём ада скрежет.
Он убивать обучен и готов,
Была бы цель, а пули - в магазине.
И он, когда убьют и сбросят в ров,
Воскреснет, если веру не отринет.
...И не оставит Бог, что приобщён
К доктринам государственным. Все разом
Они воскреснут: дьявол-солдафон
И церковь с окаянным государством.
***
Как быть нам с убийцей, который ещё не убил?
Живёт вдалеке от убийства, целует икону,
Родню опекает - жену, придавая ей сил
Детей непослушных любить, подходить к телефону...
Сегодня - все живы, здоровы, мир кажется сыт,
Задуман со смыслом, нетленно оформлен как будто...
И можно идти на прогулку: поди, следопыт
Глядит из тебя, и нога, та и эта, обута.
А завтра - кто знает, что может случиться, стрястись
С простым человеком, примерным во всём семьянином.
Вчера осуждал он убийство, сегодня - держись!
На ближнего бросился в яростном раже зверином...
Его погубил, а себя - словно высушил Нил,
Застыл над колодцем песка, каменеющей соли...
Когда бы я знал, что убьёт он, - я б разве убил
Всё то, что в нём есть, всё прекрасное, чистое, что ли?
***
Мне стыдно: я сидел в окопе -
Был дома, спал, а где-то там
Шумел Майдан, нога в Европе,
Другая - в яме, пополам...
Сплелись
Жилеты трещину не раз
Давали прямо на перроне,
Когда срабатывал фугас.
Сражались люди за идею
И погибали - не за шиш.
Я понимаю их и смею
Желать восставшим счастья лишь.
Нет поражения - победа!
В единость стиснутые - рать.
Вы не сдавались до обеда -
И после чтоб не отступать.
Полны сплошных противоречий,
Стояли твёрдо на ногах
В ревущем облаке картечи,
Перевоспитывая страх.
Я не согласен с вами, ибо
Кровь пролилась со всех сторон,
Но за идею вам - спасибо,
Всё остальное - моветон.
РОДЕО
Выпускают быка на арену - и бык
Разъярён, потому что возить не привык
Лихачей - джинсоштанных ковбоев.
Он брыкается, скачет, массивен, рогат,
Здесь о нём с уважением все говорят,
Что ковчег раскорячил бы Ноев...
Поднимается пыль - так рождается смерч,
И копыта гудят, под которые лечь
Никому не желает никто здесь.
И взглянуть на табло не получится, чтоб
Отвалиться с быка ровно в срок, пряча лоб,
Меткий хвост ощутив - словно подпись...
Здесь родео, раз вышел - не сбейся с пути,
Испытаний рисковей не просто найти.
Проще нос разукрасить в салуне
Двум иль трём ловкачам, в чьих руках ремингтон.
А ужаленный бык, словно лев, разъярён.
Мечет в стороны пенные слюни.
Потным боком забор задевает, хитёр,
Хочет сбросить - как ветер, что падает с гор.
Многим увальням бык задал джазу...
Стиснул зубы ковбой; и, почти на мели,
Представляет, быть может, как цапли вдали
На быках разъезжают, все сразу.
Нелегко обвести вокруг пальца быка,
Его ум тренирован, а грудь широка,
Бьётся сердце в мясах его громко.
Притворяться пернатым не вздумай - смекнёт.
И восстанет, стремясь человеческий гнёт
Раскатать по арене и скомкать...
***
Всё хорошо, но скоро мы умрём...
И тишина накроет нас дождём,
Что будет сыпать, словно бы из тучи.
И, может быть, нам сразу станет лучше,
И станет шире лунный окоём...
Мы не умрём сегодня, - и не думай.