Среда обитания (сборник)
Шрифт:
— Да что ты, Николай Николаевич, какие тайны?! Мы только пошепчемся со старшим лейтенантом немного. Пока ты занят. Я тебе потом всё доложу.
Когда Новицкий ушёл, участковый осторожно поднял брезент. Меловой силуэт был нарисован не слишком умело. Человек скорее походил на птицу, широко раскинувшую крылья, и от этого рисунок казался более зловещим. Около маленького эллипса, изображавшего голову, всё ещё темнело большое пятно.
Подполковник, задрав голову, долго всматривался в зияющую дыру разрушенного купола. Голубое небо было подёрнуто, словно изморозью, неподвижной
— Залезать тут нелегко, — сказал Мухин.
— Не пробовали?
— Нет.
Они вышли из церкви в парк. Новицкий со сторожем сидели поодаль от церкви на брёвнах. Художник сосредоточенно колдовал над иконой. Увидев Корнилова, он крикнул:
— Игорь Васильевич, мы вам не нужны? А то удалимся на пару часиков.
— Удаляйтесь, — махнул рукой подполковник. — Только не дольше. Где вас искать?
Новицкий посмотрел на сторожа. Тот сказал:
— Ко мне заглянем. Филиппыч-то знает. Тут рядышком, за парком, у прогона.
Корнилов с Мухиным обошли вокруг церкви. Всё заросло крапивой, лопухами.
— Вот и лестница, — показал Владимир Филиппович. — От скотного двора он её принёс.
— А где этот скотный двор?
— За парком. Не то чтобы далеко, а с километр будет.
Корнилов нагнулся, попробовал поднять лестницу. Она была тяжёлой. «Интересно, — подумал он, — как же этот парень тащил её один?» Он поднял лестницу за середину. Лестница была длиннющая, и подполковник с трудом удерживал её, слегка балансируя. Бросив лестницу, он сказал участковому:
— Может, я такой слабосильный…
Старший лейтенант подошёл, тоже поднял.
— Тяжеловата. От скотного двора её на весу не принесёшь. Волочил, наверное.
— Вот то-то и оно. Искали след?
Мухин виновато развёл руками.
— Пошли, — сказал Корнилов. — Показывайте дорогу.
Они внимательно, шаг за шагом, осмотрели весь путь — от скотного двора до церкви. Нигде не было даже намёка на то, что здесь волочили лестницу. Только у самого скотного двора, на земле, вытоптанной коровами и ещё не засохшей после дождей, была заметна слабая бороздка. Словно бы человек не справился со своей ношей и несколько метров протащил её по земле.
— Могучий мужик покойник? — спросил Корнилов.
— Да нет, товарищ подполковник. Жидковат, на мой взгляд. Интеллигентного сложения.
Игорь Васильевич усмехнулся.
Они вернулись к церкви.
— Ну ладно, допустим, принести лестницу у него пороху хватило. А поднять вверх? — Подполковник внимательно разглядывал стену. — Смотрите, на штукатурке царапин не видно.
— Двое было?
Корнилов пожал плечами.
— Не будем гадать. Давайте-ка заберёмся наверх.
Они подняли лестницу, прислонили к стене. Но было сразу видно, что до купола она не достанет.
— Придётся поднимать повыше, — сказал Корнилов. Они осторожно, метр за метром, подавали лестницу вверх. Когда, по прикидке подполковника, с последней перекладины уже можно было бы перелезть на купол, лестница стояла к стене под острым углом, почти вертикально. «Неосторожное движение, — подумал Игорь Васильевич, — и можно опрокинуться».
— Ты, Владимир
За работой незаметно он перешёл с участковым на «ты». Когда подполковник полез вверх, лестница слегка вибрировала. «Ночью, наверное, не так боязно, — подумал он. — Не видно, что под ногами».
С последней перекладины можно было, подтянувшись за изогнутую железяку каркаса, перебраться на кирпичную основу купола. Корнилов, придерживаясь за лестницу, неловко снял пиджак и, крикнув Мухину:
— Держи, Владимир Филиппович, — кинул вниз. Распластавшись, словно ковёр-самолёт, пиджак упал прямо на подставленную участковым руку.
Наверху, на поросших мхом, травой и крошечными берёзками кирпичах валялась ещё не развёрнутая верёвочная лестница, одним концом привязанная к железному пруту разрушенного купола. Корнилов внимательно осмотрел узел и осторожно, не развязывая, снял его с прута. На внутреннем краю купола большой кусок мягкого, словно бархат, зелёно-рыжего мха был содран, обнажив слой земли.
Когда Корнилов слез на землю и протянул старшему лейтенанту лестницу, Мухин покраснел.
— Мох там наверху, — сказал подполковник, не обращая внимания на смущение участкового, — как на болоте. Нога у Барабанщикова, наверное, соскользнула. Вы, когда церковь осматривали, не нашли кусок мха?
— Нашёл, товарищ подполковник, — краска медленно сходила с его загорелого лица. — Подумал, что с ящиками занесли.
— У вас что, клюкву на болоте в ящики собирают? — пошутил Игорь Васильевич и тут же пожалел. Участковый совсем расстроился.
— Не огорчайся, Владимир Филиппович, ты своё дело сделал. А за чужие огрехи не переживай. Это ваши гатчинские сыщики, наверное, высоты боятся! Или поленились. — Он отряхнул брюки, надел пиджак. Крикнул водителю, читавшему в машине: — Саша, никто на связь не выходил?
Тот мотнул головой.
— Давай мы с тобой, товарищ участковый, посидим на брёвнышках, умом пораскинем. Похоже, всё-таки один человек здесь орудовал.
— А как же машина? — спросил Мухин, усаживаясь рядом с подполковником. — Сама за два километра уехала?
— Ты рассказывал мне, что девчушка со своим кавалером эту машину у церкви видели?
Участковый кивнул.
— Ну а тот, кто на машине приехал, он что, слепой? Он ведь тоже ребят видел. И решил от греха подальше машину спрятать. Зачем ей тут маячить, когда он станет по лестнице лазить? Это раз. А два — когда я по лестнице лез, то царапины на стене всё-таки увидел. Это снизу мы их разглядеть не смогли. Значит, парень поднял и прислонил лестницу к стене, как полегче было, невысоко, а потом двигал её вверх. Ну и третье — самое важное… Я мог бы и раньше подумать об этом, но на месте всегда начинаешь лучше соображать. Реальнее всё себе представляешь. Самое главное — пистолет. Пистолет у Барабанщикова в кармане остался. Знал о нём сообщник? Если был такой? Конечно, знал. Вместе ведь на дело собирались. Так что же, знал и нам оставил? Пистолет-то — первая улика! Из него человека убили. И сообщник уходит, про него позабыв? Так не бывает.