Среди овец и козлищ
Шрифт:
Миссис Рупер и мистер Форбс покивали в знак согласия.
– Я точно вам говорю, там она. – Мистер Форбс остановился перед дренажной трубой. Заложил руки за спину, покачался на каблуках, посмотрел на Иисуса. – Лежит себе на дне канала. Мертва, мертвее не бывает, и предана забвению.
– Она не умерла.
Все мы обернулись.
Это был Джон Кризи. Он стоял на краю тротуара. Рубашка выползала из штанов, взгляд был мрачный и неуверенный.
– Джон! – Мистер Форбс сложил ладони вместе и даже слегка
И мистер Форбс подвел его поближе к трубе и усадил на стул.
– Она не умерла. – Джон Кризи не сводил глаз с Иисуса, проходя мимо. – Ничего подобного.
– Нет, нет, конечно, – пробормотал мистер Форбс. А затем: «Присаживайся, Джон» и «Выпей стаканчик лимонада, Дороти приготовила».
В руках мистера Кризи оказался стакан с лимонадом.
– Нет, я правду говорю, Гарольд. Она не умерла.
Мистер Форбс присел на корточки рядом с его стулом.
– Думаю, мы должны быть храбрыми славными моряками, Джон. Надеяться на лучшее, готовиться к худшему. Все дело в туфлях, понимаешь? Если бы не эти туфли…
– Туфли не имеют никакого значения. – Мистер Кризи все еще держал стакан в руке. – Ни малейшего значения, правда.
Я заметила, что Гарольд Форбс выразительно покосился на миссис Дейкин, приподняв бровь, он явно искал поддержки.
– Но разве их нашли бы прямо рядом с каналом, Джон, – начала она, – если бы с Маргарет все было в порядке?
– Я уже сказал вам. – Мистер Кризи с такой силой опустил стакан на землю, что лимонад выплеснулся и пролился на траву. – Эти туфли ничего не значат.
Миссис Дейкин смотрела на него, недоуменно хмурясь.
– С чего ты это взял, Джон? – спросила она.
Он скрестил руки на груди, снисходительно взглянул на нее.
– Да с того, что я сам поставил их там.
– Как это, черт побери, сам поставил? – Гарольд Форбс вскочил и принялся отряхивать руки от пыли и мелких камушков.
– Она их просто забыла, понимаешь? – Мистер Кризи подался вперед, стукнул себя кулаком по груди. – Ушла босая. Без всяких там туфель.
И он принялся медленно раскачиваться на стуле.
– О господи! – Шейла Дейкин откинулась на спинку стула и затеребила кончик носа.
Я обвела взглядом присутствующих. Все застыли, а Мэй Рупер, доставшая шоколадное печенье из коробки, так и не донесла его до рта.
– И все же я никак в толк не возьму, – пробормотал мистер Форбс, – к чему тебе, скажи на милость, понадобилось оставлять туфли на берегу канала?
– Маргарет всегда любила ходить по тропинкам, по берегу канала. Часто сидела там и ела сандвичи. Вот я и оставил их рядом с тем местом, где она любила сидеть, чтобы ей было легче найти. Нельзя же все время ходить босиком, без туфель.
– Ага. Это как перчатки
– Да! – улыбнулся ей мистер Кризи. – Вы все правильно поняли.
– Черт возьми, Джон. – Миссис Дейкин закрыла лицо ладонями. – Какого дьявола ты все сразу не рассказал?
– Просто не думал, что это кого-то волнует. И потом как-то не обратил внимания, что к подошве приклеен квиток от сапожника.
– Господи ты боже мой, Джон! – воскликнул мистер Форбс.
Миссис Форбс покосилась на дренажную трубу.
– Так что она вернется, вот увидите, – повторил мистер Кризи. – Причем вернется очень скоро, ведь у нас годовщина свадьбы.
Все молча смотрели на него. Показалось, что я слышу, как кто-то нервно сглатывает. Миссис Мортон проснулась и смотрела недоуменно.
– А когда у вас годовщина свадьбы, Джон? – спросила миссис Рупер каким-то странно тоненьким голоском.
– Двадцать первого, – улыбнулся Джон Кризи. – И Маргарет ни за что на свете этого не пропустит.
Миссис Дейкин порылась в сумочке и протянула ему двухпенсовую монетку.
– А это еще зачем? – спросил он.
Она снова обхватила голову руками и вздохнула.
– Это чтобы ты из автомата позвонил в долбаную полицию.
Два часа спустя мистера Кризи высадили из полицейской патрульной машины. Мистер Форбс сказал: еще повезло, что его не обвинили в ложном вызове. За то, что напрасно потратил их время. Я не понимала, как можно арестовать человека только за то, что он напрасно потратил чье-то время, но миссис Мортон объяснила: это относится только к полицейским. И я успокоилась.
Позже мы все еще сидели с Иисусом и наблюдали за тем, как мистер Кризи прошел по дорожке через сад к двери дома под номером восемь.
Тилли потянула меня за рукав.
– Так это значит, миссис Кризи все еще жива, да? – шепотом спросила она.
– Думаю, да, – ответила я.
Мы посмотрели на лица присутствующих.
– Тогда почему все так волнуются?
Дом номер четыре, Авеню
2 августа 1976 года
– Ну, что, ты, наверное, рад, да?
Я пряталась наверху и видела маму через перила. Она стояла на кухне, уперев руки в бедра.
Отец сидел за столом. Он выглядел поникшим и маленьким, словно из него выпустили весь воздух.
– Чему рад? Ты о чем? – спросил он.
– Что она жива.
– Ну, конечно же, я рад, что она жива. Что за странный вопрос?
– Рад, что скоро увидишь свою пассию, – сказала мама. Голос у нее был выше обычного не меньше чем на октаву.
– Ради бога, Сильвия! Ну сколько можно? Никакая она мне не пассия.