Среди погибших не значатся. Подступы к «Неприступному». Made in.

Томан Николай Владимирович

Джансаев приглушенно смеется, прильнув глазами к окулярам бинокля. А солнце будто рассвирепело — печет все ожесточеннее. Лишь легкий ветерок, приносящий многообразные запахи степи, слегка освежает потные спины офицеров. Уралов не выспался, его клонит ко сну, но он героически сопротивляется, бесплодно размышляя о том, как обезвредить «электронного Пауэрса», не дав ему взорваться…

— А я вот о чем вдруг подумал, товарищ капитан, — прерывает его размышления Джансаев. — Если они публикуют снимки нашего ракетодрома, то должны же допустить, что мы как–то на это отреагируем?

—

Допускают, конечно, такую возможность, но лишь посмеиваются, наверное, не сомневаясь, что мы не разгадаем принцип их электронного шпионажа. А раз так, то надеются, должно быть, на то, что мы заподозрим когонибудь из наших ракетчиков в предательстве.

— Будто бы предатель этот фотографирует тут все и им каким–то образом пересылает? — уточняет Джансаев. — Наверно, считают даже, что мы уже пересажали половину обслуживающего состава нашего ракетодрома.

— Да, пожалуй, — рассеянно отзывается Уралов. А «еж» лежит совершенно неподвижно, будто пожелтевший от времени булыжник. Лишь кустик замысловатой антенны шевелится иногда не то от ветра, не то под воздействием каких–то скрытых внутри него механизмов. Уралов хочет обратить на это внимание Джансаева, но тут в рации, все время включенной на прием, раздается щелчок. Капитан плотнее прижимает наушники и слышит напряженный от волнения голос радиотехника:

— «Ежик» (за «электронным шпионом» осталось прежнее прозвище) ведет передачу!.. «Ежик» ведет передачу! .. Включаю метроном. Выключу его, как только передача прекратится.

Уралов слышит теперь монотонный звук маятника метронома, аккуратно отмеряющего полусекунды.

— Следите за ним внимательнее, Ахмет, — торопливо шепчет капитан Джансаеву. — «Еж» ведет передачу…

Уралов и сам поспешно хватает бинокль, но в это время раздается испуганный крик старшего лейтенанга:

— Куда же ты, мерзавец! Назад, Шайтан, назад!..

Теперь и Уралов видит, как через поле стремглав несется к ним черная лохматая собачонка. Он узнает в ней пса Джансаева по кличке Шайтан. Утром Шайтана закрыли в сарае, но он каким–то образом вырвался на волю и вот мчится к своему хозяину прямо через холмик, на вершине которого лежит «еж».

— Ложитесь, капитан!.. — хриплым от волнения голосом кричит Джансаев, видя, что собаку не остановить. А Шайтан уже возле «ежа». Еще мгновение — сработает фотоэлемент, и «электронный шпион» вместе с Шайтаном взлетят на воздух!..

Джансаев плотнее прижимается к земле, а Уралов лишь втягивает голову в плечи, не отрывая глаз от бинокля. Но вот Шайтан перемахивает через «ежа», слегка задев его мохнатым хвостом, и… ничего не происходит.

Еще несколько прыжков, и Шайтан уже радостно повизгивает возле хозяина, норовя лизнуть его в нос.

— Ну просто форменный шайтан! — недоуменно восклицает Джансаев. — Не взорвался!..

И как раз в это время умолкает метроном. Передача с «ежа» кончилась. Капитан жестом просит старшего лейтенанта замолчать и настороженно прислушивается. Но телефоны наушников молчат.

Лишь через несколько томительных секунд раздается голос радиотехника:

— Все. Кончилась

передача. Длилась она дольше обычного целых двадцать пять секунд. А как там у вас? Есть что–нибудь новое?

— Все по–прежнему пока, — отвечает капитан, не вдаваясь в подробности.

— Как же это так могло произойти, товарищ капитан? — растерянно произносит Джансаев, едва Уралов прекращает разговор с радиотехником. — Почему «еж» не взорвался? Или он не реагирует на собак?

— А какая разница? — невольно улыбается Уралов. — Фотореле «ежа» все равно должно было сработать, ибо ваш Шайтан на какое–то мгновение перекрыл доступ света к фотоэлементам.

— А может быть, этот «еж» и не взрывается вовсе?..

— Не думаю, не думаю… Нужно, однако, сообразить, почему же он не взорвался…

— Тогда выходит, что этот чертов пес чуть все дело нам не испортил, — грозно смотрит Джансаев на Шайтана, поджавшего хвост и виновато опустившего морду.

А капитан Уралов восклицает вдруг:

— А может быть, наоборот, дорогой Ахмет! Может оказаться, что ваш Шайтан хорошую службу нам сослужил.

Джансаев удивленно мигает черными глазами.

— Непонятно, товарищ капитан…

Уралов некоторое время молчит, обдумывая неожиданно родившуюся догадку и сам еще не веря в ее достоверность. Потом произносит уже более спокойно:

— Мне думается. Шайтан остался жив только потому, что ему очень повезло.

— Как всякому шайтану, — смеется Джансаев. А опальный пес, почувствовав, что гроза миновала, подползает поближе к своему хозяину, кладет морду ему на спину и тяжело вздыхает.

— Насчет прочих шайтанов не знаю, а этому определенно повезло, — серьезно повторяет Уралов. — Ваш Шайтан перемахнул через «электронного шпиона» как раз в то время, когда он вел передачу. На это, видимо, уходила вся энергия «ежа», и остальные его механизмы, в том числе и фотореле, бездействовали. Вот почему не сработал его взрывной механизм и уцелел Шайтан. Как по–вашему, естественно такое допущение?

— Еще как естественно! — восторженно восклицает Джансаев. — Ничего другого и придумать невозможно! Ай, молодец Шайтан! Будет тебе за это весь мой шашлык до последнего кусочка! При свидетелях говорю.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Выслушав Уралова, полковник Астахов задумчиво качает головой. Он не очень верит в догадку капитана. Уж очень все просто получается. Зато инженер–полковник Шахов, который еще совсем недавно больше всех во всем сомневался, сразу же всему поверил.

— А меня убеждает именно эта простота объяснения происшествия с Шайтаном, — твердо заявляет он. — В связи с этим я хотел бы предложить следующий план дальнейших действий.

Торопливо расстегнув гимнастерку, он вытирает потную шею огромным носовым платком и продолжает:

— Поскольку нам теперь известно, что во время передачи «еж» безопасен, в это–то время, следовательно, его и можно взять… Подождите улыбаться, я ведь не все еще сказал. Как, однако, это сделать в короткие двадцать пять секунд, не зная его устройства?