Средневековая история. Тетралогия
Шрифт:
В замке кипела работа. Рвали ткани на бинты, кипятили в больших котлах, воняла какая-то непонятная установка у ювелира, которую запустила графиня и обозвала 'противо… воспалительным'.
Ну да ладно. Будет время расспросить графиню об этих странностях.
И еще одна — в ту же копилку.
Ганц вспомнил про ткань, и появилась другая мысль.
А введь графиня практически ничего не получает. Если что и было, то не так много. Слуги сплетничают, что графиня продала всю свою одежду и украшения, только чтобы купить скот.
С одной стороны — он и не обязан.
С другой — это твоя жена. Она носит твоего ребенка.
Мог бы и позаботиться. Графиня любезно предоставила в распоряжение Ганца всю переписку, которую нашла в замке. И не было там ничего важного. Обращенного к жене — ничего. Словно Лиилиан Иртон и вообще не существовало, как одушевленного предмета. Да и в письмах ей…. Ни ласкового слова, ничего…
— Лэйр Ганц?
Графиня подошла практически бесшумно. Странно для женщины с ее весом. Но Ганц подметил, что Лилиан Иртон двигается иногда весьма по-разному. Иногда — как воин, иногда как весьма неуклюжий человек. Сейчас она двигалась медленно и плавно. И как весьма уставший человек.
— Ваше сиятельство, — склонился в поклоне Ганц. — Вы еще не спите?
Лиля была на таком взводе, что не уснула бы и после слоновьей дозы тазепама. Но говорить об этом не собиралась.
— Тревожно…
— Вы тревожитесь напрасно… Все будет хорошо…
Графиня ответила признательным взглядом.
— Благодарю вас, лэйр Ганц. Знаете, я так давно не слышала этих слов…
Что можно было сказать на это?
— Ваше сиятельство, не грустите. Я обещаю, мы со всем справимся.
— Конечно, справимся. Но сколько будет убитых, раненых…
— У них такая работа — защищать вас. Они должны быть счастливы сложить за вас головы…
Глаза графини были печальны.
— Столько смертей, лэйр Ганц. Начиная с моего ребенка… Сколько еще должно умереть?
— Работа мужчин — сражаться. Работа женщин — ждать их и лечить…
— И я жду своего мужа, — вздохнула Лилиан. Благонравие в ее голосе можно было на хлеб намазывать. — И волнуюсь… ведь за мной еще и Миранда… Не дай Альдонай с ней что-то случится.
Ганц невольно подумал, что здесь, на стене, не его место. А место графа Иртон. Уехал с посольством.
И все равно ему, как тут жена…
А у нее управляющий — вор, сговорившийся с пиратами. И замок на плечах. Лиля словно прочитала его мысли.
— Все на стене в порядке, шевалье?
— Все хорошо.
— Тогда я пойду. Надо приготовить все для раненых.
— Ваше сиятельство, а откуда вы знаете лекарское дело?
Графиня пожала полными плечами.
— А я его и не знаю. Я начала учиться после того, как потеряла ребенка. Да, что-то я уже понимаю, но в основном — всем занимается Тахирджиан, а я просто присутствую, чтобы его слушались. Отдаю его распоряжения.
— Вы ему так доверяете, ваше сиятельство?
— А
— Ваше сиятельство, а….
Лиля сдвинула брови.
— Лэйр Ганц, мне странно, что приходится объяснять такие вещи мужчине. Тем более вам. Но я все-таки скажу. Когда женщина теряет ребенка — она теряет и много крови. И выпускать еще… Четверть части крови человек потеряет — и его уже не вернешь. Он умрет. Как вы думаете, кем надо быть, чтобы так поступить?
Шевалье искренне задумался. А действительно… при кровотечении — еще кровь выпускать? Чем надо было думать?
Надо бы этого докторуса, по возвращении…
Лилиан Иртон всхлипнула. Отвлекшись, лэйр Ганц не видел, что она со всей дури ущипнула себя за руку, так, чтобы слезы появились.
— Простите, шевалье. Мне до сих пор не хочется об этом вспоминать… Простите…
Графиня развернулась — и ушла, сгорбившись. Шевалье почувствовал себя скотиной. Ну вот. Нашел о чем вспомнить. Расстроил женщину. А ей ведь и так нелегко приходится. Столько свалилось,… а она старается еще заменить мать своей падчерице, беспокоится…
Родная мать столько для детей не сделает. Единственное, что удивляло шевалье — это обучение Миранды Кэтрин с детьми простонародья. Вирмане, сын священника…
Хотя графиня пояснила свою позицию четко.
Пусть ребенок привыкает быть первым, учится командовать, управлять, распоряжаться, да и стыдно ей будет быть ниже каких-то холопов… Пусть учится.
Ганц мог бы возразить, но не стал. Было в этом и что-то верное. Уж учиться ребенок точно стал лучше. Да и сама графиня частенько присутствовала на уроках. При ней-то ничего не случится.
Он посмотрел в ночь.
Сутки.
Надо пережить эти сутки. Потом все должно проясниться. Или с пиратами разберутся — или пираты разберутся с вирманами. На выбор.
Если первое, во что Ганц верил больше — начнется его работа.
Если второе — скорее всего они тут и полягут. Что печально.
А он и не ожидал закончить свою жизнь в кровати.
Лиля вздохнула. Так, проветрилась, вздохнула, лапши навешала… вроде получилось. Хотя и пришлось экспромтом. Ничего. Сойдет для первого раза. Потом еще добавим.
Лиля сильно подозревала, что завтра привезут раненых. И много.
С одной стороны работорговцы. С другой — морские волки и своего рода регулярная армия. Плюс неожиданность — если она будет на их стороне.
Но даже если и не будет — в своих людей Лиля верила. С ситуацией они справятся.
Вопрос в количестве жертв.
В любом случае ей придется работать. По специальности. И скрыть такое не получится. Это не единичный случай с крестьянским мальчишкой или Али, здесь ничего уже не скроешь.