СССР
Шрифт:
Ситный хлеб
Рассказала моя бабушка Антонина Прокопьевна.
Когда мы жили с дедом на руднике Знаменитый, летом обязательно ходили по ягоды. Особенно по дикую малину, что росла в распадках. Ходили толпой со знакомыми бабами нашего конца.
Малина лесная сладкая, полезная ягода. Сушеная с горячим чаем хороша от простуды. Варенье из нее какое! Берем ягоду и вдруг рядом медведь рявкнул. Пожалел видать, что мы с бабами такую рясную ягоду обираем и решил прогнать.
Мы
Только знаешь, внучек, когда человек бежит от зверя, у того азарт погони просыпается. Так и тут. Если бы мы молча удирали – это одно, а тут бросились удирать с писком, да бабьим визгом. Вот мишка и не выдержал. За нами попер.
В корзинке у меня булка ситного хлеба лежала. Вылетела та булка из корзины, и медведь на нее наткнулся. Оглянулась и вижу, стоит он, булку разглядывает. Лапой надавит, сплющит, потом – уберет. Верхняя корочка – выправляется.
Мишка голову набок склонил и на булку глядит. Снова лапой надавит и смотрит. О нас забыл, с хлебом ситным играется.
Бабушка – спросил я, – Что такое ситный хлеб?
Это внучек, хлеб из муки высшего качества, – пояснила она, – Очень белый, долго не черствеет и не портится. Теперь такого хлеба нет…
Рассказ шурина Анатолия
Ростом чуть ниже меня, с детства заядлый рыбак и охотник, до сих пор ловит рыбу на Красноярском водохранилище.
Что такое запань, знаешь? – спросил Анатолий.
– Знаю! – улыбнулся я, – Сам вырос в леспромхозе в Копьево, что недалеко от истока Чулыма стоит.
– Я на Мане и тоже в леспромхозе. Тогда тебе объяснять не нужно, что такое молевой сплав леса. Боны и запань – накопитель, откуда бревнотаски лес на берег тянут?
Не нужно, – улыбнулся я.
– В детстве сусликов ел? Я на них техникум закончил.
– Это-как? Шкурки сдавал, что ли?
– Нет. Я их ел.
–А-а-а… Мы с братишкой сусликов в капканы ловили и шкурки сдавали старьевщику. Были в то время такие люди. Шкурки сусличьи принимали. Есть – тоже пробовали. Ели белок, голубей. Даже ворону раз сварить пробовали. Не понравилось… У сусликов мясо сладкое, жидкое, а у вороны… Я смутился.
Анатолий понимающе улыбнулся и продолжал, – Хочу тебе рассказать случай, который произошел со мной, когда мы с другом осенью на маралий гон пошли.
Алексей был с тебя ростом, только в плечах по шире. Он в трубу дуть умел, маральему реву подражая. Я же – не мог. Марал во время гона, услышав рев соперника, на сближение бежит. Сражаться с другим самцом.
Марал, что уже самок имеет, на рев откликается, но от самок не уходит. Наоборот, старается самок подальше отогнать от соперника.
Еще есть Тихушники. Это старые или больные маралы. Они не ревут, но тихим сапом стараются подойти поближе. В надежде, что им удастся спариться с самкой зазевавшегося хозяина гарема.
Анатолий
Я в те годы молодой был, на ноги легкий.
Лешка в рог трубит и ждет. Стоит только маралу откликнуться, как я тайгой, бегу в обход. В ту сторону, откуда ответный рев раздается. Чтобы зверя перехватить. Бегу и вдруг слышу, сзади два выстрела, один за другим. Лешка стреляет.
Я, обратно – со всех ног. Первой мыслью было, что к Алексею Тихушник вышел. Наш договор, услышал выстрел, сразу иди на помощь.
Мало ли что может случиться? Я мигом добежал до поляны, где Лешка остался. Смотрю, он стоит, к березке прислонился, стволами вокруг водит. Меня увидел и рукой вниз по склону показывает. Там, за склоном, в сотне метров, небольшой овражек и дна его отсюда не видно.
Выскочил я на край овражка, вижу, внизу метрах в трех ниже меня медведь распластался. Еще судороги бьют. Я, на всякий случай, ему в ухо выстрелил. Но медведь уже и так мертвый был. В сердце Леха попал.
Оказалось, что мишка тоже решил поохотиться на марала, пошел на рев, да так ловко к Алексею подкрался, что тот его обнаружил метрах в пяти и с испугу в него выпалил. Хорошо, попал, хоть и был испуган. Иначе показал бы ему медведь – Кузькину мать! Мы втроем, за три раза, мишку в рюкзаках на пикет вынесли. Полакомились медвежатиной…
Рыбалка и неудачная охота
Я утверждаю, что самые отчаянные браконьеры – это пилоты Туринского авиаотряда. Начала семидесятых годов. С которыми мне довелось летать в аэрозондовой партии нашей экспедиции. В качестве штурмана.
Думаете, где я научился рыбалке с тройником и обманкой. Что каждый раз возвращаюсь от мелких таежных речушек с полным рюкзаком хариусов-черноспинников? Они научили.
Стоило только им пролететь вертолетом над речным плесом, как они сразу видели, где стоит один таймень. Сколько. Какого они размера.
Выбросив на размотку очередного зонда сейсмический отряд, экипаж получал около двух часов свободного времени. Где его проводить?
Улететь на соседнюю гору и сидеть там, зевая от скуки, и дожидаясь, когда прогремят взрывы? Как бы не так! Экипаж предпочитал проводить это время, занимаясь рыбалкой.
На первых зондах я оставался в отряде. Помогал парням растягивать косу. Бурить мотобурами неглубокие скважины. Под закладки тротиловых шашек и растягиванию меж ними ДШ. Потом, когда убедился, что вертолет с экипажем может появиться и через три часа с гаком. Или четыре. Когда зонд уже давно отработан. Решил не покидать кабины и поторапливать пилотов.
Когда заканчивалось десантирование и выгрузка сейсмостанции с косами и аккумуляторами. Пилоты, чтобы не мешать, поднимали вертолет в воздух и летели к ближайшей речке – Таймуре. Возле которой разбивали зонды.