Стаи. Книга 3. Столкновение миров
Шрифт:
Элан не мог сказать, сколько просидел на полу реанимационной палаты, глядя в пустоту, пока его воспитанников быстро, но без суеты, вывезли в другое помещение – тела прямо сейчас переоденут, заморозят, чтобы они продержались положенный срок в зале для траурных церемоний. Ещё сутки, может чуть больше, и откроется заслонка печи, несколько часов неистовства огня, и восемь урн с прахом заложат на Аллее Памяти, и ещё восемь Вечных Цветков, удивительных и неповторимых, останутся в напоминание о тех, что кто-то ушёл навсегда…
* * *
Афалия из всех сил старалась не сердиться на мужа: тот мягко, но настойчиво, попросил супругу съездить в гости к отцу в столицу, заодно показать детей многочисленным знакомым и родственникам. Гибель первой команды больно ударила в её сердце, ведь каждого из воспитанников она подбирала со своим суженым вместе, вместе они открыли им дорогу в Океанес, вместе научили методике изменения тел. А теперь их нет…
Она не плакала при матери и уж тем более при детях, но когда оставалась одна в тишине ночной спальни, подушка часто оказывалась мокрой от слёз. Никогда не забыть ей ни совместных тяжёлых трудовых будней, ни весёлых праздников. Она прекрасно понимала, что мужу ещё тяжелее: он встретит и проводит, он будет каждый миг рядом с погибшими детьми, и именно его рука остановит ещё трепещущую в безвольных телах жизнь. Пламневласая кицунэ не задавала рыжему плуту никаких вопросов по телефону, благовоспитанно старалась не волноваться, но совершенно точно знала, что Элан поступить иначе не сможет, и всё взвалит на себя. Он такой, не боится и не прячется, всё сделает сам, как бы тяжело это ни было.
В первые часы она не на шутку злилась, в основном на себя саму, за уступчивость: ехать с двумя грудными детьми за тридевять земель, пусть и на предельно комфортабельном поезде, да ещё и в специальном вагоне, для мам и детей, – не самая удачная мысль, но…
Просторный особняк градоначальника столицы, старого и доброго друга их семьи, приютил её без малейшего стеснения. Хозяева и родня окружили заботой и вниманием, каждый вечер посмотреть на чудесных «лисят» приезжало немало людей, хотя кое-кто из знакомых и явно тушевался при виде не только Калена и Инии, но и её самой, но Афалия не особо расстраивалась. Быстро пришло понимание, что за чередой встреч с друзьями, бесчисленными смотринами новорождённых, как-то уходит из головы мысль о невосполнимой утрате, не так сильно ноет в груди. Постоянное общение на застольях, шутки и смех не давали ей утонуть в пучине горя – Лис в который раз оказался прав.
Он звонил по многу раз на день, отделённый от возлюбленной тысячами километров пути, но такой близкий и заботливый, разговаривал по телефону со своими детьми, и те, удивительно, безошибочно узнавали голос отца, откликались на шутки весёлым смехом. Ему было тяжело, но он держался изо6 всех сил, стараясь, насколько это вообще возможно, дистанцировать молодую маму от нагрянувшей в Институт беды, да и не только он один.
Лидеры кланов тоже постоянно тревожили её звонками, но эта тревога была как бальзам на раны: Мирра шутила своим непередаваемым чёрным юморком, Нариола как всегда тушила печаль милой наивной непосредственностью, Лассава постоянно обещала оградить Лиса от домогательств электронной бестии, а Диолея традиционно блистала философскими трактатами, но не занудно-бесконечными, а простыми, но в то же время невероятно глубокими по смыслу и содержанию.
Это её семья, соратницы и соратники, беспрестанно осаждающие с предложениями о помощи, лишь бы только получить возможность понянчиться с двумя очаровательными близнецами. Первое время это жутко раздражало, но Александра посоветовала ей принять помощь, не всю, естественно, не нужно превращать дом в проходной двор, но принять. И почти каждый день домик у ручья становился приютом для эволэков старшего поколения – соратницы охотно играли роль нянек, оставаясь нередко на всю неделю, а в выходные вообще традиционно случался большой сбор родных и друзей.
Хоть и было их с Эланом семейное гнёздышко далеко от дома столичного градоначальника, но и тут было очень уютно, практически домашняя атмосфера!
Афалия сумела немного расслабиться, когда Иния и Кален оказались на руках Марии Анатольевны, супруги руководителя мегополиса – взрослая женщина, сама поднявшая на ноги троих детей, внушала куда как больше доверия, чем подруги детства, ещё толком не умеющие правильно держать ребёнка. Неподдельный восторг, с которым девушки тискали малышей, не мог скрыть от кицунэ некоторой неловкости, и огненная лиса постоянно следила за движением своих чад по залу. Всё время казалось, что освещение недостаточное, и, то девочка, то мальчик, стремятся пропасть из вида, хотя уже был вечер, и все люстры зажгли, не оставив темноте ни единого уголка в огромном, богато обставленном помещении. Но, теперь всё в порядке.
Она с наслаждением откинулась на подушки, давая отдых натруженной спине – дети стремительно росли, тем более что часто на руках приходилось держать двух сразу, и мышцы уставали всё быстрее. С лёгкой завистью Афалия смотрела на компании мужчин, потребляющих редкие сорта спиртного: напиваться она бросила давно, но иногда не отказывалась от хорошего вина, а теперь нельзя, и нельзя будет ещё долго. А немного расслабиться хотелось – дальняя поездка с двумя непоседами вымотала, и силы почему-то не желали возвращаться…
Очнулась, как от толчка. Точнее не очнулась, а проснулась – усталость взяла своё, да и окружающие, видя неспособность молодой мамы продолжать, очевидно, бессмысленную борьбу со сном, полностью взяли детей на себя, благо те также притихли, и мирно сопели носами на руках хозяйки дома. Но вниманием Афалии тут же завладела девушка из прислуги, мнущаяся в нерешительности у стола.
– Что случилось, Марина?
Новенькая сильно стеснялась, часто не знала, как правильно подойти с вопросом, и девушка из высшего общества проявила инициативу. Служанка засмущалась ещё больше, но сумела выдавить из себя:
– Госпожа Доронина, с Вами очень хочет поговорить какой-то молоденький офицер… Я его старалась убедить, что Вы сильно устали… Но он так настойчив… Он с корабля Английской Секции…
От последних слов сбивчивой фразы Афалия подскочила на ноги: только «Хоукинс», привёзший тела погибших эволэков, мог иметься в виду! Сон как рукой сняло, и юная госпожа, не обращая внимания на немалое удивление присутствующих, потащила Марину к выходу:
– Где он? – Её голос был наполнен стальным звоном, но зря бедная горничная приняла гнев на свой счёт.
Пока они не то что бежали, а просто летели по коридору, чуть не сбивая всех встречных, в голове у пламневласой кицунэ раненой птицей билась мысль: неспроста не уходит все эти дни тревога!
Когда они выбежали на парадное крыльцо, дочь губернатора поняла истинную причину, по которой гостя с космического странника не пустили в дом, что, в общем-то, необычно и крайне невежливо.
У монументальных перил стоял офицер в традиционной белоснежной форме английского флота: стройный, подтянутый, очень молодой и довольно симпатичный, с лицом интеллектуала, только вот…