Сталь и пепел. На острие меча
Шрифт:
— Связь противника работает в обычном режиме.
— Черт, да что происходит?!
Глисон отчетливо видел колонну стоящих русских танков в трех милях от себя, они застыли на автобане как вкопанные. В тепловизоре были четко видны остывающие раскаленные пятна остановленных газовых турбин.
— Три мили. Готовность…
Через секунду экран тепловизора CITV померк.
— Сэр, это опять ЭМИ.
— Неважно. Двигатель цел?
— Так точно, сэр. Связи со штабом батальона нет.
— Приказ уже получен. Надо выполнять! — Глисон переключился на восьмикратный телескопический прицел М920. Простой, старомодный и надежный. В последний момент
Бронебойный подкалиберный M829A3, по утверждениям производителей, должен пробивать любую комбинированную броню русских, китайских или иранских танков что в лоб, что в борт с максимальной дистанции. В теории. На практике Глисон предпочитал целить в борт. Тех, кто сильно верил в рекламу от военных производителей, уже отправили домой в пластиковых мешках. Если было что отправлять.
— Попадание! — заорал Дьюи. — Заряжай! — скомандовал он рядовому Тимати Баяку, конголезцу, служащему в армии за гражданство. Баяку был вынослив, но запредельно туп, и подняться выше рядового-заряжающего ему не светило. Да он и не стремился, ворочал снаряды с удовольствием и считал, что в жизни ему повезло.
Урановое жало M829A3 отклонилось от намеченной точки попадания сантиметров на пятьдесят и угодило точно в «ГТД-1400». Подбив танк, но спасая экипаж.
Впередистоящий танк командира второй роты третьего батальона двадцатой танковой бригады вспыхнул сразу, словно пропитанная бензином пакля. Командир следующего за комроты танка сержант Савелий Фокин отчетливо увидел, что из командирского танка успели выскочить люди.
— Контакт на три часа, бронетехника, — ожила рация.
«Не вовремя. Только собирались выдвигаться вперед, так на тебе. На америкосов напоролись. Или на фрицев. Сейчас узнаем. Они же слепыми должны быть», — подумал Савелий.
Мехвод Серега Копылов дернул сорокашеститонную машину, разворачивая к лесополосе, откуда летели смертоносные жала БОПС.
После первого попадания в командирский танк точный огонь американцев вывел из строя еще четыре машины. За секунды.
— Мы их перебьем! — Попав два раза подряд по стоящим танкам противника, Глисон понял, что не зря отрегулировал телескопический прицел М920. Свою жизнь он дешево не продаст.
Уцелевшие «самовары» разворачивались стремительно, словно чудища из его детских кошмаров, захватывая цели тепловизорами «Агава-3С».
— Отходим, отходим! Слева еще «самовары»! — в ушах Глисона бился голос ротного, Фила Кесседи.
Врубив заднюю передачу, «Абрамс» начал пятиться обратно к лесной просеке. Господи, какое счастье, что они остановились перед стрельбой по русским и спасли турбины!
У Сереги Фокина с прицеливанием проблем не возникло. Белые пятна, обозначающие угловатые М1А2, были четко видны.
Танк Глисона спасла толстенная лобовая броня. С такой дистанции ее не пробивал даже «Свинец-2». Дважды танк тряхнуло, будто они оказались в эпицентре землетрясения, но двигатель, завывая, продолжал тащить их многотонную пятнистую тушу задним ходом через лес.
Из роты «Браво», лучшей по результативности во всей армии США, из десяти машин [89] обратно выбралось четыре, сильно побитых, но боеспособных.
На дорогах, ведущих на запад, творился полный хаос, потерявшие управление и частично мобильность колонны подвергались постоянным огневым ударам РСЗО и гаубиц русских. Танковые батальоны «Барсов», обходя наспех организованные узлы сопротивления, уже кромсали вставшие колонны, перехватывая пути для
89
Стандартная танковая рота Армии США — четырнадцать танков. Три взвода по четыре танка полюс два танка во взводе управления. Танковый батальон — пятьдесят шесть танков, четыре танковые роты.
90
В бою войска несут гораздо меньшие потери, чем во время плохо организованного отступления и бегства.
В штабе Западного направления царило странное возбуждение. Успех был полным, ошеломительным, но… Фланги. Проклятые фланги.
— Сами в котел лезем, — бушевал Волобуев, глядя на электронную карту. — О чем в Москве думают? Мы десять дней без пополнения воюем, НЗ по боеприпасам перед наступлением вскрыли. Запасы топлива двадцать — двадцать пять процентов от нормы, и то за счет трофеев. Ударят с флангов — и конец нам. Побежим обратно, как Тухачевский от Варшавы. Ладно, французы, но англичане с канадцами — упрямые ребята.
Выслушавший его человек в штатском вздохнул и ободряюще улыбнулся:
— Не переживайте, генерал армии. Англичане не ударят. И французы тоже. Это я вам как представитель Ставки говорю.
— Да с чего вы взяли? Удар напрашивается сам собой.
Штатский перестал улыбаться.
— Господин Волобуев, не разочаровывайте руководство страны. Есть сферы, куда не стоит вторгаться даже таким талантливым военачальникам, как вы. Вы делаете свою работу, правительство — свою. К вам же никто не лезет с наставлениями. Вам доверяют. Так доверяйте и вы тем, кто руководит страной.
Генерал кивнул. Ему категорически не нравился этот немногословный штатский, который постоянно торчал у него в штабе. Замполитов теперь не было, были представители Ставки. К чести штатского, в стратегические вопросы он не лез, держался в тени и не мешался под ногами. Судя по выправке, тоже из вояк. Это первый случай, когда он открыл рот.
Третий армейский корпус армии США, вернее его остатки, и обескровленные подразделения Бундесвера откатывались на запад, даже не думая об организации промежуточного рубежа обороны. Они просто не успевали. Управление было нарушено, противник атаковал беспрерывно, авиация ничем помочь не могла. Генерал Уолт, надрываясь, орал на дежурного офицера, требуя соединить его, Уолта, с председателем ОКНШ адмиралом Миллером.
Все с первого дня пошло не так. Вместо седьмой полевой армии в составе трех корпусов и десяти расчетных дивизий в Европе оказалось только два корпуса. Причем пятый армейский мог считаться максимум дивизией. Из элитного восемнадцатого воздушно-десантного корпуса сюда, в Германию, не прибыло ни одного человека. Все увязли в боях на территории США и в Венесуэле. Но этого мало.
Объединенный комитет начальников штабов ничего лучшего не нашел, как приказать пятому корпусу удерживать Варшаву. В политических целях. Дробя и без того ослабленные силы EUCOM. Надеялись на своевременное прибытие резервов из США. Будь седьмая армия в полном составе, блицкриг русских захлебнулся бы еще на Висле. В итоге «иваны» окружили Варшаву и спокойно встретили контрудар третьего корпуса Коуна, оглушив и ослепив электромагнитным импульсом. Как выяснилось, просто сделать посмешищем и наголову разбить сильнейшую армию в мире.