Сталь от крови пьяна
Шрифт:
— Видишь, видишь? — рассмеялся он. — У них есть девушки в войске, но не те, о которых ты мог подумать.
Хельмут пригляделся и всё же увидел. Чуть дальше герцога Эрлиха на вороной лошадке ехала молодая женщина. Волосы у неё были длинные, каштановые, собранные в простую причёску: две пряди у висков заведены на затылок и там, видимо, перевязаны шнурком или сколоты шпилькой. На женщине была меховая бобровая жилетка, из-под которой виднелась серая рубашка, на ногах — чёрные штаны и сапожки в тон. Она улыбалась, оглядывая военный лагерь, к которому ей предстояло присоединиться. Видимо, увиденным она осталась вполне довольна.
— Баронесса Кассия Кархаузен, шингстенская ведьма, — сообщил
Хельмут не поверил. Даже если эта ведьма была так сильна, как говорит Вильхельм, даже если на залечивание одной раны с помощью магии у неё уходит не более минуты, ей бы пришлось исцелять раненых несколько дней, чтобы помочь всем. А пока от одного она дойдёт до другого, кто-то обязательно успеет умереть. Несколько опытных образованных лекарей — оно как-то надёжнее…
Тут же Хельмут вспомнил Гвен и снова поёжился. После ссоры с Генрихом он её больше не видел и не мог предположить, приходила ли она к нему снова или нет. И вообще, как давно они это делают? Или тогда был первый раз? А последний ли? И почему его, Хельмута, это так волнует? Генрих в конце концов имеет право спать с кем хочет. Не снимает шлюх из принципа, так почему бы не соблазнить наивную крестьянку, спасённую из разорённой деревни? Генрих — мужчина красивый, ещё довольно молодой, обращаться с девушками он явно умеет… Но почему, почему это всё так задевало Хельмута?
— Она, конечно, не одна, — прервал его размышления Вильхельм. — С ней братец, барон Адриан. Тот ещё бешеный змей, скажу я тебе, — хмыкнул он. — За сестрой следит в оба — не дай бог девушку обесчестят. А сражаются они, говорят, всегда бок о бок и режут врагов похлеще, чем повар капусту в суп крошит.
— Она не замужем? — отстранённо спросил Хельмут. — А сколько ей лет?
— Лет девятнадцать, может, двадцать, — пожал плечами Вильхельм, не сводя взгляда с подъезжающей к лагерю Кассии. — А брату на три-четыре года больше, и он её так опекает… Надеюсь, ты с Хельгой ведёшь себя поспокойнее. — И он легонько толкнул Хельмута локтем в бок.
Тот чуть отшатнулся и снова вспомнил, что собирался поговорить с Вильхельмом о помолвке, судьба которой висела на волоске. А что он, к слову, имел в виду? Хельмут и правда не всегда мог следить за сестрой не смыкая глаз и часто отпускал её гулять по саду наедине с Вильхельмом. Однако в то время он ещё доверял другу и был уверен, что тот до свадьбы невесте под юбку не полезет… Но теперь, когда он разглядел его истинную натуру… Да нет, Хельга бы не позволила. И всё-таки на душе стало неспокойно: Хельмут ещё не познакомился с бароном Адрианом, но уже прекрасно понимал его опасения за честь сестры.
Барона Адриана он разглядел прямо рядом с Кассией: это был весьма похожий на неё молодой человек, разве что короткие волосы его были светлее, с медным отливом, да и роста он был довольно высокого; из толпы его выделяли широкие плечи, накрытые грубым чёрным плащом, и крупный прямой нос. Хельмут тут же невольно перевёл взгляд на Кассию — её нос был поменьше, весьма аккуратным. Также он заметил на её шее коричневый кожаный шнурок с деревянной пластинкой — видимо, одна из рун, о которых говорил Вильхельм, защитный амулет.
— А откуда ты всё это знаешь? — уточнил Хельмут, рассматривая шингстенцев.
— Дядя мне рассказал, — охотно ответил Вильхельм. —
Понимая, что серьёзного разговора сейчас точно не выйдет, Хельмут вздохнул и развернулся, направившись в свой шатёр. Ветер растрепал неровно обрезанную чёлку, и он резким жестом убрал её с глаз. С шингстенцами он ещё познакомится — в непринуждённой обстановке, встретив кого-нибудь из них в лагере, или на военном совете, или как-то ещё… Это неважно. Да, они союзники, но крепко дружить с ними Хельмут не собирался. Может, при других обстоятельствах Кассия заинтересовала бы его как женщина — видит Бог (и её боги тоже), она всё-таки была довольно привлекательной, к тому же её необычные способности, как магические, так и боевые, не заинтересовать не могли. Но сейчас… боль, обида, раздражение, ссора с лучшим другом и, как итог, мерзейшее настроение не позволили Хельмуту даже думать о ней.
Он шёл, шаркая по пыльной земле и не смотря ни под ноги, ни вперёд. Задумчивость его была так сильна, что он не заметил, как с кем-то столкнулся. Тут же замер, покачал головой, пытаясь прийти в себя, вырваться из этой бескрайней пучины невесёлых мыслей… Опустил взгляд и увидел Гвен.
Видимо, именно с ней он и столкнулся.
Она присела на одно колено, собирая с земли выроненные склянки. Кажется, ни одна из них не разбилась… Чёрные локоны упали Гвен на лицо, и она нервно сдула одну из прядей. Собрав склянки, она сложила их в сумку, встала и, увидев Хельмута, тут же присела в реверансе — куда более изящном, чем раньше. Видимо, Генрих научил.
— Смотри, куда идёшь, — зло процедил Хельмут, бросив на неё пренебрежительный взгляд.
— Простите, — пролепетала Гвен и наклонила голову. Кажется, она была испугана.
Он кивнул, разрешая ей идти дальше, и она бросилась прочь едва ли не бегом.
Простите… Это было первым словом, которое она ему сказала. Сказала, когда Хельмут, отбив её у фарелльских фуражиров, протянул ей флягу с водой, а она её уронила, ибо руки её тряслись от страха и потрясения. И сейчас она повторила его, и Хельмут вполне был готов простить Гвен за это случайное столкновение и невнимательность.
А вот то, что она переспала с Генрихом, простить ей он не мог.
***
Кристина раскладывала маленькие круглые дощечки с рунами вокруг себя, сидя на коленях на полу. Слуги отодвинули стол к стене, убрали ковёр по приказу господина Гленна — он хотел, чтобы ей ничего не мешало.
— Вы долго и весьма успешно упражнялись в фехтовании, — сказал он, стукнув тростью по полу, — пришло время поупражняться в магии.
Поэтому Кристина достала все руны, что у неё были, и принялась раскладывать их в круг. На камине горело три свечи, ещё одна — на столе: после небольшой перестановки он оказался далеко от центра кабинета, и оттого в комнате царил таинственный полумрак. Свечи источали лёгкие запахи жимолости, гвоздики и хвои, которые, по поверьям, лучше всего способствовали колдовству. Пару дней назад Кристина послала служанок в лавку Магдалины за этими сборами, а потом их смешали с воском и сделали свечи, которыми сейчас и освещался кабинет. Тени сгущались в углах и танцевали на полу, окна были зашторены, и Кристина в тишине слышала стук своего сердца. Но продолжала раскладывать руны, заставляя себя быть смелее. Она всегда знала, что магию не стоит бояться, что она может стать другом, если приручить её. Прямо как дикий зверь. Это тебе не кот, что ластится даже к тем людям, которых видит впервые. Это — волк, дракон, лев… словом, хищник.