Сталин и контрразведка
Шрифт:
Здесь в чудом оставшемся целым домике местной крестьянки он переночевал и отсюда 5 августа 1943 года отдал приказ о первом в истории Великой Отечественной войны салюте в честь советских войск, освободивших города Орел и Белгород.
В свое время в школьных учебниках иллюстрировалась картина художника Павла Соколова-Скали «Сталин на фронте под Москвой» как одно из полотен «фронтовой сталиниа-ны». На историю этой картины тоже можно было обратить режиссеру внимание.
Одним словом, много ляпов…
И все же, фильмов правдивых и ярких хочется видеть больше, взамен всякого рода «мыльных опер» и «современных боевиков»,
Но давайте отойдем от фильма и вернемся к живой истории. Крах операции «Марс» — это не провал, а часть грандиозного замысла, завершившегося крахом 6-ой немецкой армии Паулюса под Сталинградом и других неприятельских войск на Волге. О роли «Гейне» в этой операции знали немногие.
Советские войска, проводившие операцию «Марс», своими действиями не дали возможности немецкому командованию усилить Южное направление за счет Западного. Это было главной стратегической целью Ставки ВГК.
Верховное командование пожертвовало оперативным успехом на западе ради стратегического на юге. И ведомство Абакумова здесь ни при чем. Хотя отдельные агентурно-оперативные мероприятия в помощь своим коллегам в этой игре военные контрразведчики проводили. Особые отделы, а затем СМЕРШ и его подразделения, на фронтах занимались другими радиоиграми, помогая Красной Армии победными результатами оперативных комбинаций и разработок громить ненавистного врага.
Сталинград
Слово Сталинград стало синонимом и символом стойкости и мужества. И не столько потому, что наши отцы и деды остановили, а затем разгромили гитлеровцев у самой опасной черты, за которой была только «гибель» страны и ее народа, а потому, что вдохнули уверенность, что теперь у врага одна дорога — отступать на запад. Отступать, как когда-то это делал Наполеон, унося остатки своего потрепанного и посрамленного войска по старой Смоленской дороге. У гитлеровцев теперь было дорог намного больше, и все они вели в сторону Германии или на тот свет.
Поэт-фронтовик Сергей Орлов в своем стихотворении «Доброе утро» очень тонко подметил, чем для нас был Сталинград:
Открытые степному ветру Дома разбитые стоят… На шестьдесят два километра В длину раскинут Сталинград. Как будто он по Волге синей В цепь развернулся, принял бой, Стал фронтом поперек России И всю ее прикрыл собой!Но для того,
Ставка ВГК наметила осуществить зимой 1942–1943 годов ряд наступательных операций. Первостепенное значение придавалось контрнаступлению под Сталинградом, успех которого должен был оказать решающее влияние на стратегическую обстановку на всех фронтах. Еще шли тяжелые оборонительные бои, а Ставка ВГК и Генштаб Красной Армии в глубокой тайне начали разработку плана наступательной операции «Уран». Проработка стратегического плана проходила тяжело, принимая во внимание свойственную Сталину нетерпеливость и импульсивность, особенно во время первых успехов. У него, как руководителя страны, появилось естественное желание быстрее погнать захватчиков на Запад. И вот, наконец, план был одобрен Ставкой, а затем подписан Верховным Главнокомандующим.
Примерно в это же время, в субботу 12 сентября 1942 года, Паулюс встречал Гитлера в Виннице для получения дополнительного «инструктажа» по ведению боевых действий. Что мог толкового сказать отставной капрал военному профессионалу в звании генерал-полковника вермахта? Только одну общую линию — стоять, выстоять и разгромить противника.
«Зачем мне было лететь, рисковать собой и экипажем, жечь бензин, — рассуждал командующий 6-ой армией. — Я и без фюрера знал, что мне надо исполнить эти три простых приказа: стоять, выстоять и разгромить».
А за десять дней до начала наступательной операции 8 ноября 1942 года Гитлер собрал в Мюнхене «ветеранов партии» и выступил с традиционно длинной речью. Она транслировалась по радио и, конечно, была рассчитана на то, что ее услышат солдаты и офицеры 6-ой армии и ободрятся. С каждым новым словом о Сталинграде он распалялся, спокойная речь вскоре перешла на визг с притопыванием ногой. Он слал проклятия красноармейцам, называя их обидными словами. Гитлер говорил о судьбоносности взятия города, носившего имя вождя страны противника:
«Я хотел достичь Волги, то есть оказаться в определенном месте, в определенном городе. Случилось так, что этот город носит имя Сталина. Не думайте, что я пошел туда только по этой причине. Я сделал это потому, что данный город занимает очень важное положение…
Я хотел взять его, и, как вы знаете, мы к этому близки. Сталинград почти взят! Осталось лишь несколько очагов сопротивления. Кто-то может спросить: «Почему они тянут?» Потому что не хочу второго Вердена и предпочитаю выполнить задачу с помощью небольших атакующих отрядов. Время не имеет значения. Корабли больше не поднимаются по Волге, а это самое главное…»
Речь фюрера представляла сплошное надувательство немецкой общественности в лице «ветеранов партии». В этом была его суть, как политика, апеллирующего к традиционной формуле: лучше взять кровью, чем потом, лучше получить раны, чем пахать землю. Фюрер считал малодушием для немца Третьего рейха приобретать потом то, что можно добыть кровью. Но на примере войны с Россией он глубоко заблуждался — не плоть, а дух делает человека человеком, тем более, когда дело касается защиты крова, обороны его от варвара, ворвавшегося в дом.