Сталин и органы ОГПУ.
Шрифт:
На что Сталин ответил: «В России есть не только пролетарии и буржуи. Есть и другие, их много. — И добавил: — Такие, как Лещенко, есть, а Вертинский — один». Я эти слова хорошо помню.
Даже в 1934 году, когда Сталину 55 лет исполнялось, не было особых приготовлений, не чувствовалось организованного праздника. Просто в Волынском собралось побольше людей. Были родственники, Лакоба — председатель ЦИК Абхазии, с которым Сталин очень дружил. Много смеялись, пели, немного плясали. Там для пляски места не было, чтобы разойтись.
— А Сталин сам танцевал?
— Приплясывал немножко.
— Были ли на столе особенные яства? Любимое блюдо именинника, может, готовили?
— Когда гостей не было, стол был самый простой. При гостях кое-какие блюда прибавлялись, что-то кавказское подавалось. Сталин не был гурманом. Пища была в доме самая обычная. Он любил щи с капустой и отварное мясо — это да, это он любил. Блюда с орехами любил. Сациви с орехами, например. Какие-то кавказские острые блюда. Любил очень варенье из недозрелых грецких орехов: такое раньше ему присылала его мать. И не было у него таких комплексов: вот он это любит, и обязательно должны это готовить, это танцевать, это петь. Нет — простота и невзыскательность всегда и во всем.
— Он работал в свой день рождения?
— Он всегда работал. И даже за праздничным столом разговоры были в основном деловые. Ничем это практически не отличалось от обычного застолья, обеда.
— В его честь звучали тосты?
— Звучали. Но когда начинали говорить выспренно, его захваливать, он тут же отвечал с юмором, подтрунивал. Надо отметить, что всякую похвалу в свой адрес он принимал с юмором. И отвечал на это с юмором. Он обычно и сам говорил тосты. В свой день рождения он благодарил за сказанное в его адрес и тоже — тост. Его тосты были не пустые, а со смыслом. В адрес каждого у него находилось какое-то особенное слово. Не назидательное, а деловое, простое и приятное человеку, иногда с юмором подмечал недостатки человека, но необидно.
— На дни рождения гостей приглашали или они сами приходили? Кроме Лакобы, Буденного, Жданова — кого вы еще помните?
— Народу иногда было очень мало — всего несколько человек. Члены семьи были, зачастую члены Политбюро приходили. Я не знаю, приходили они сами или были приглашены, но думаю, что в какой-то форме приглашение было получено. Непосредственно я этого не слышал.
— Дарили пришедшие подарки Сталину?
— Подарков не было никаких! Никаких! Он подарки не любил, и это знали. Может быть, он понимал, что на подарок должен быть отдарок, что все ли эти подарки — от чистого сердца. Я не видел, чтобы на день рождения приносили и дарили подарки,
— А вы, дети, готовили подарки Сталину?
— Пьесу как-то приготовили на день рождения. Мастерили поделки. Из кусочка бамбука сделали трубку ему,
— «Завтра» — А в стране как отмечались? В прессе были поздравления? Он не считал день рождения праздником для себя и страны?
— А.С.: — Да, были. Поздравления в газетах он читал, с юмором комментировал. Он не упивался превозношением себя, а, напротив, принимал это как неизбежный ритуал, как вынужденное действие, не доставлявшее ему большого удовольствия. И ни в коем случае он не считал свой день рождения праздником — даже своим, а не то что страны.
Был интересный случай: 23 февраля 1948 года отмечался юбилей Советской Армии. Проходило торжественное собрание в Большом театре. Многие, пришедшие на это юбилей, больше говорили о Сталине и приветствовали его. Сталин никого не перебивал, но в небольшом перерыве между выступающими он поднялся и сказал: «Товарищи, мне кажется, вы забыли, куда и зачем вы пришли. У меня сегодня нет юбилея. Вы пришли на юбилей Красной Армии. Так, пожалуйста, и говорите о Красной Армии».
— Может, в этот день он как-то по-особенному одевался, выходя к застолью?
— Одежда всегда та же самая, что и обычно. Мягкие сапоги, брюки прямые, заправленные в сапоги, закрытая курточка или френч. Все простое, просторное, удобное. У Берии, например, были сапоги, у которых носок как будто обрубленный. А у Сталина не острый, не фасонный, просто немного закругленный. Кто-то любит высокий каблук, кто-то еще какие-то фасоны. У него все — обычное, не вычурное, не кричащее. У него все в личном обиходе было усреднено, неброско.
— А гости приходили нарядно одетые или, как и хозяин, не наряжались?
— Ничего специально не надевалось. И Светлану специально не наряжали. Часто ведь девочку наряжают куклой. У Сталина в семье нет, все как обычно.
— В преддверии дня рождения и у нас, простых людей, некие хлопоты, радостное возбуждение.
— Не было этого, не ощущалось совершенно. Все буднично. Никаких особых ритуалов, все как всегда. Все дни рождения у всех членов семьи отмечали очень скромно. Ну вот, ставили пьесу на его день рождения. Это запомнилось. Устроили как-то детское представление: Светлана читала стишки, под эти стишки ребятишки подыгрывали в каких-то костюмах, немудряще изготовленных. Вроде как инсценировка. Когда-то у нее на дне рождения играли в разных зверюшек, должны были их изображать. На меня медвежью шкуру накинули, и я изображал медведя.
— А других людей, друзей, любимых писателей, артистов он сам поздравлял с днями рождения?
— Думаю, да. Но этого мы не видели, и нам об этом он не говорил. Обслуживающий персонал он всегда старался поздравить, сделать подарок, следил за этим, помнил. Это я видел и слышал: как он житейские пожелания адресовал, очень тепло. Он был очень внимателен к людям.
«Завтра»: — Во время застолья — не без рюмочки. А какие вина предпочитал Сталин?