Сталин и разведка

Дамаскин Игорь Анатольевич

— Вы, очевидно, уже поговорили с товарищем Питоврановым по существу вопроса, — Сталин повернулся к Меркулову, тот выразительно кивнул головой, — а он сам что скажет?

— Считаю предстоящую работу важной и ответственной, фронт достаточно широкий и очень специфический. Попытаюсь побыстрее вникнуть в тонкости исламистской догматики, особенно ее практических аспектов. Надеюсь на поддержку местных чекистов.

— Вы очень правильно сказали. Наши военные, когда заканчивают свои операции, то закрывают и фронт… А ваш фронт закрыть невозможно… Ну что ж, мы с товарищем Меркуловым желаем вам успехов.

Сталин снял телефонную трубку, показывая, что аудиенция окончена.

В 1951 году Питовранов, уже будучи

заместителем министра госбезопасности, был арестован по совершенно нелепым обвинениям, косвенно связанным и с ленинградским делом, и с «делом врачей», фактически с недоброжелательством Маленкова, а формально с «практической бездеятельностью по выявлению сотрудников нелегальной разведки Великобритании».

Находясь в Лубянской тюрьме, Питовранов подготовил краткую, но содержательную записку с критическими мыслями по ряду актуальных проблем контрразведывательной деятельности МГБ и предложил конкретную программу по ее реализации. Записка Питовранова была доложена лично Сталину. Вскоре после этого Сталин предложил министру Игнатьеву в кратчайший срок разработать схему формирования в рамках МГБ мощной разведывательной и контрразведывательной службы Главного разведывательного управления, в котором возглавить разведку должен был Питовранов.

Я присутствовал на собрании, на котором Питовранов рассказывал об обстоятельствах своего освобождения.

— Однажды меня вызвали, как я думал, на очередной допрос, но провели в кабинет начальника внутренней тюрьмы. Там я увидел разложенные на диване предметы моего генеральского обмундирования. Начальник тюрьмы критически оглядел меня, тут же вызвал парикмахера, и после того, как я был приведен в надлежащий вид, мне объявили о моем освобождении и предложили одеть форму.

Из дальнейшего рассказа Питовранова вытекало, что сразу же после освобождения из тюрьмы его принял Сталин. Правда, биограф Питовранова, А.В. Киселев, рассказывает, что эта встреча произошла несколько позже. Впрочем, это не имеет принципиального значения.

Так или иначе, в январе 1953 года Питовранов был назначен начальником Первого Главного Управления.

Сталин принял Питовранова в своем рабочем кабинете необычайно тепло, предложил «садиться, как вам удобно», заказал чай. Питовранов доложил о своих первых шагах на новом посту, о своих планах. Сталин внимательно выслушал его, а затем спросил:

— Скажите, сколько у вас надежных информаторов?

— Тысячи три, товарищ Сталин, …или около того, — не очень уверенно ответил Питовранов.

— Не спешите, подумайте хорошенько, — поправил его Сталин… — Если бы вы назвали цифру несколько меньше, скажем, человек триста — четыреста, то она, видимо, отражала бы точное реальное положение… Видно, что такие помощники у вас есть. Их надо высоко ценить, беречь, уважать и… проверять.

Говорю вам это, исходя из собственного опыта. У нас, большевиков, никогда не было большого числа агентов ни в департаменте полиции, ни в рядах наших политических оппонентов. Но из тех немногих, с которыми мы работали, каждый был на своем месте, и мы никогда не испытывали недостатка в нужных нам сведениях. Большое число агентов и малоэффективно, и… расточительно. Но мы работали с нашей русской агентурой и, как правило, в самой России. У вас дело сложнее. Что, мне кажется, для вас должно стать главным… — в голосе вождя зазвучали твердые, безапелляционные нотки, — вы никогда не должны делать из помощников врагов их собственной страны, напротив, — у них следует постоянно развивать чувство патриотизма и разъяснять, что только в совместной борьбе мы принесем максимальную пользу народам наших обеих, подчеркиваю — обеих стран. И еще: чем больше внимания вы окажете этим людям, тем больше пользы вы от них получите.

Беседа закончилась несколько странно:

— А как, скажите, к вам относятся «смежники» из министерства иностранных дел и Внешторга, да и другие наши хозяйственники? Хорошо, говорите? Это правильно…

Сталин выдержал долгую паузу.

— …Мне кажется, что тех руководителей, которые не понимают важности агентурной работы, надо… — он улыбнулся, — бросать в колодец, — и, энергично взмахнув здоровой, правой, рукой, добавил: — вниз головой! (Позже он повторит эту фразу.)

На таком эмоциональном всплеске закончилась эта встреча. Оказалась она последней.

* * *

Ни в архивных материалах, ни в воспоминаниях автору не попадались факты встреч Сталина с разведчиками более низких рангов, хотя нельзя исключить, что они имели место.

В целом же отношение Сталина к разведчикам отражено в санкционированном им приводимом документе.

4 ноября 1944 года Сталину был доложен проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении наиболее отличившихся работников Первого управления НКГБ СССР. Вот этот документ:

«Москва. Государственный Комитет Обороны т. Сталину И.В.

В период Великой Отечественной войны сотрудники 1-го (разведывательного) управления НКВД/НКГБ проделали значительную работу по организации разведывательной сети за рубежом и получению политической, экономической и военной информации.

За этот период за границу были направлены 566 офицеров на нелегальную работу, было завербовано 1240 агентов и информаторов, разведкой было получено 41 718 различных материалов, включая значительное число документальных. Из 1167 документов, полученных по линии научно-технической разведки, 616 были использованы нашей промышленностью.

Прилагая при этом проект Указа Президиума Верховного Совета СССР, просим о награждении наиболее отличившихся сотрудников 1-го (разведывательного) управления НКВД/НКГБ СССР, большинство из которых служили и продолжают службу за рубежом, орденами Советского Союза.

Приложение: по тексту.

4 ноября 1944 года № 1186 Л.П. Берия, народный комиссар внутренних дел СССР.

Копия: В.Н. Меркулову, народному комиссару государственной безопасности СССР».

Всего в этом списке 82 фамилии офицеров и агентов, находившихся на закордонной работе. Двое из них — резиденты и шесть оперативных работников резидентур в США, двое в Великобритании и двое — резиденты во Франции. Все они представлены к наградам как «наиболее отличившиеся за время Отечественной войны», то есть за три с половиной года тяжелой, рискованной, иногда смертельно опасной работы.

Трудно перечислить всех, включенных в этот список. Упомянем имена лишь некоторых, наиболее известных из них.

Это Ицхак Ахмеров, резидент нелегальной разведки в США в предвоенный период; Гайк Овакимян, резидент в США; Степан Апресян, сменивший Василия Зарубина на посту советского резидента в Вашингтоне; Леонид Квасников, заместитель резидента в Нью-Йорке и руководитель научно-технической разведки в США; Григорий Долбин, ставший резидентом разведки в Вашингтоне позже, в 1946 году; Семен Семенов, игравший важную роль в научно-технической разведке и ставший в 1944—1948 годах одним из «добытчиков» атомных секретов США.

Среди молодых тогда сотрудников разведки в списке находился и ныне здравствующий Герой России Александр Феклисов.

К наградам было представлено и несколько иностранных агентов.

В список не был включен В.М. Зарубин, многолетний разведчик-нелегал и руководитель «легальных» резидентур, в том числе в США в 1941—1944 годах. Дело в том, что он был отозван в Москву по ложному доносу его заместителя Миронова, обвинявшего резидента в том, что тот поддерживает контакт с ФБР. К счастью для Зарубина, выяснилось, что Миронов страдает шизофренией, но пока шло разбирательство, награда Зарубина обошла.