Сталин и заговор Тухачевского
Шрифт:
Для сравнения напомним, что дело агента царской охранки Р. Малиновского, сумевшего втереться в доверие к Ленину, набиться ему в «друзья» и стать председателем большевистской фракции в 4-й Государственной Думе (1913), при рассмотрении его в Верховном трибунале ВЦИК, было решено в один день (05.XI.1918). В ту же ночь приговор привели в исполнение. Что лежало в основе этого приговора? Во-первых, показания крупных чинов департамента полиции (Виссарионова, Мартынова, Джунковского, жандармского полковника Иванова); во-вторых, показания свидетелей-большевиков; в-третьих, самого обвиняемого, его признания. Это видно из следующего места обвинительной речи Н. Крыленко: «Обвинительный материал, изложенный в об— винительном заключении
Право же, не заняться ли кое-кому и оправданием Малиновского, который осужден на основе собственных «признаний» и показаний работников департамента полиции?!
Другой пример. «Восстановление в правах» Бухарина и части его товарищей по процессу 1938 г. (всего 10 человек, другие 10 были реабилитированы еще раньше), чей следственный материал насчитывал 100 томов, тоже заняло всего один день (05.02.1988). Это Викторова почему-то не ужасает и не возмущает! В этом случае он почему-то «не видит» ни мошенничества, ни подлога, ни «примитивности разбирательства»! Хотя каждый здравомыслящий человек спрашивает с недоумением:
— Как это можно произвести честную реабилитацию за один день, когда даже для осуждения этих лиц на открытом процессе потребовалось одиннадцать?!
Краткость стенограммы на процессе, вопреки Викторову, говорит не о «примитивности разбирательства», а о том, что или запись давали максимально краткую — (уж как водится в российском суде и ныне!) по сравнению с тем, что говорилось в действительности, или эта краткая редакция — поздняя по происхождению, она заменила в папке более раннюю и подробную. Выяснить это «деликатное» обстоятельство и должна была группа «мудрых» следователей, утвержденных Руденко. Должна была. Но, разумеется, опять не выяснила.
Очень, конечно, странно! Одна «ошибка» — последовательно ложится на другую! И потом за такие «ошибки» благодарят повышениями в чине.
«Пересказывать все содержание стенограммы нет необходимости», — говорит поклонник Тухачевского. Пересказывать, разумеется, нет! А вот опубликовать стенограмму полностью — такая необходимость есть. В таком важном деле на слово не обязан верить никто!
Б. Викторов приводит маленький кусочек из защитительной речи Тухачевского на суде, отрицавшего предъявленные ему обвинения (такие же речи произносили и другие обвиняемые). Из книги Никулина известна его реплика на предъявленные ему документы на немецком языке: «Мне кажется, я во сне». (С. 191.)
Документы на немецком языке, очень может быть, и подлог. Для решения вопроса об этом надо их опубликовать и подвергнуть публичному анализу, чтобы заинтересованные лица не занимались закулисными фальсификациями. Сами эти документы достаточно, конечно, подозрительны. Ибо кто же, занимаясь заговорщической деятельностью, станет подписывать на свою голову обличающие документы?! Бесспорно одно: при наличии антиправительственного заговора все «деликатные» соглашения заключают только устно, чтобы не было улик (как делал и генерал Пиночет в Чили, занимавший в государственной струк— туре место, подобное месту Тухачевского!). Именно это соображение является решающим. Больше всего именно оно говорит за то, что документы на немецком языке — фальшивка!
Но это обстоятельство не делает их менее важными и интересными, заслуживающими тщательного изучения и анализа. Подложность этих документов еще не доказывает несправедливости возбужденных обвинений. Ведь генерал Пиночет тоже клялся и божился в преданности правительству и президенту, а потом сверг их!
Воистину странным выглядит наигранно-недоуменный вопрос автора книги и публикации: «Какие же именно виды военной техники или сведения разгласили подсудимые, и действительно ли они составляли военную тайну? Ответа в деле не оказалось. Да его тогда
В свою очередь М. Нордштейн не пропускает случая злобно пройтись по адресу Буденного. И делает это так: «Зато Буденный не упустил возможности свести счеты с теми, чья слава и военный талант мешали его популярности. Он, не стесняясь в выражениях, клеймил подсудимых за их приверженность к развитию танковых и механизированных войск в ущерб столь любимой им кавалерии, за создание партизанских баз, за „вредительские“ статьи и еще бог весть за что». («Революционер, и поскольку необходимо — военный». — Советский воин». 1989, № 18, с. 67.) Все это выглядит просто смешно! Ни Якир, ни Уборевич, ни Корк, ни Фельдман, ни Примаков, ни Путна (исключение один Тухачевский!) не составляли Буденному конкуренции. (По этой причине нечего ему было с ними «сводить счеты»!)
«Откровение» Нордштейна необычайно ясно показывает, как многие авторы из определенных корыстных и фракционных интересов лгут и лицемерят без всякого стыда!
Б. Викторов, естественно, не один такой сомнительный «реабилитатор». Другие ничуть не лучше! Вот «логика» рассуждений Н. Полякова: «Беглого взгляда (на 15 томов дела! — В.Л.) достаточно, чтобы убедиться, — все обвинения основаны исключительно на признании арестованных. В деле есть только «собственноручные» заявления арестованных и «обобщенные» протоколы допросов (то есть составленные не сразу после допроса, как того требует закон, а задним числом, на основе многих допросов и разного рода справок). Все! Кроме этих «признаний», в деле нет никаких объективных доказательств — ни протоколов осмотров, выемки и т.п., ни официальных документов, ни вещественных доказательств. Да и «признательные показания» неконкретны, голословны, а порой просто неправдоподобны». (Заговор, которого не было. — «Социалистическая законность». 1990, № 10, с. 60.)
Все это, в свою очередь, выглядит неубедительно. И если Н. Поляков думает, что для проведения реабилитации достаточно бросить на 15 томов дела лишь «беглый взгляд» — и после этого «дело в шляпе», можно объявлять Тухачевского и его коллег невиновными по всем статьям, то это, конечно, говорит о его уровне недобросовестности и явной бесчестности! Совершенно непонятно, почему читатели обязаны такому махинатору верить?! Может, он принадлежит к числу современных сторонников Бухарина и Троцкого?! Тогда следовало бы это сказать!
Кроме того, он почему-то «забывает» отметить:
1. Сколько страниц входило в каждый том дела и каково содержание этих листов (точность в таких делах обязательна!).
2. Что данные тома дела являются подлинными, 1937 г., а не укороченным дубликатом, из которого многое изъято. Почему он не дает на этот счет никакого свидетельства и ручательства?! Разве Хрущев не был лично заинтересован в фальсификации дела Тухачевского, чтобы выставить против Сталина, своего врага, как можно более страшные обвинения?! Конечно же, Хрущев был заинтересован! Но раз это так, то тогда сами тома дела с его «стенограммами» подлежат прежде всего исследованию на подлинность. Это очевидно вполне. Если Хрущев тысячи раз нагло обманывал партию и советский народ, все мировое коммунистическое движение, то что могло ему помешать обмануть их и в этом деле?!