Сталинград: Записки командующего фронтом
Шрифт:
Известие об окружении противника с быстротой молнии облетело войска фронтов. Нашей радости не было предела.
В итоге наступательной операции фронт разгромил 6-й армейский румынский корпус; 1, 2, 18, 20-я пехотные дивизии противника перестали существовать; тяжелые потери понесла 29-я моторизованная дивизия; войсками фронта было взято более 10 тысяч пленных, значительные трофеи, в том числе склады оружия и боеприпасов на станции Абганерово. [353]
«Правда» в передовой статье 23 ноября 1942 года писала: «С чувством глубокой радости узнает советский народ об успешном наступлении наших войск в районе Сталинграда. Прорвав оборонительные линии противника, советские войска за три дня напряженных боев продвинулись на 60-70 километров. Заняты г. Калач, расположенный западнее Сталинграда на восточном берегу Дона, станция Кривомузгинская (Советский) и станция и город Абганерово. Обе железные дороги, снабжающие войска противника, расположенные восточнее Дона, оказались прерванными.
Немецко-фашистские захватчики понесли серьезное поражение.
Почти три месяца в районе Сталинграда идут невиданные еще в мировой истории бои. Бессмертна слава защитников Сталинграда. Затаив дыхание, весь мир следил за гигантской битвой, развернувшейся на берегах Волги… В дыму и пламени сражений закалялась воля советских бойцов и командиров… И они выстояли! Они дождались светлого и радостного часа возмездия, успешного наступления наших войск в районе Сталинграда».
Успеху операции содействовали внезапность нашего удара, дерзкие действия войск первого эшелона, своевременный ввод в прорыв подвижных частей, хорошо организованное взаимодействие между армиями и фронтами и надежное управление войсками. Скрытность подготовки операции, хорошая маскировка войск, тылов и штабов не позволили врагу разгадать наши планы не только первоначально (в начале осуществления удара), но и в последующем, в ходе наступления. Дело в том, что, например, 57-я армия первоначально атаковала в южном и юго-западном направлениях, в том же направлении в это время действовал и 13-й механизированный корпус; потом же, в ходе наступления, был сделан резкий поворот на запад, а еще позднее – на северо-запад, а затем на север; при выходе на рубеж реки Червленная войска действовали фронтом на северо-восток. Почти такой [354] же сложный путь проделала и ударная группировка 51-й армии. Первоначальная атака развивалась строго в западном направлении; противнику казалось, что мы нацеливали наш удар на Котельниково, но с выходом наших подвижных частей на линию железной дороги в районе Абганерово они резко повернули на север и на северо-запад, в направлении на Карповку. Таким образом, в первый день наступления противник не понял нашего замысла, о котором мы уже говорили выше. Наши подвижные части, оставив позади себя взломанную оборону противника на фронте шириной 50-70 километров, вышли на оперативный простор. Остановить в этих условиях продвижение подвижных групп, а тем более закрыть «ворота» прорыва противник не имел возможности (время для перегруппировки было упущено). Часть резервов противника в ночь накануне нашей атаки перебрасывалась у Песковатки через Дон, другая часть возможных резервов выдвигалась против наступавших войск Юго-Западного фронта. Однако, почувствовав с утра 20 ноября опасный удар на юге, командование противника начало организовывать возвращение резервов обратно. Время, затраченное врагом на бесцельное передвижение резервов, мы, конечно, использовали.
Коснусь еще одной любопытной детали, имевшей место 20 ноября. В этот день я три раза докладывал Верховному Главнокомандующему о развитии операции. В конце последнего доклада об обстановке сообщил И. В. Сталину, что к полудню (20 ноября) войска фронта взяли около семи тысяч пленных. Он усомнился в этой цифре и осведомился у меня, проверены ли мной лично эти данные. На мой ответ, что проверить еще не имел возможности, но видел, как большие колонны пленных двигались в наш тыл, И. В. Сталин приказал официально донести точное число пленных. В этих сомнениях, конечно, ничего удивительного не было, так как до Сталинградского контрнаступления мы имели пленных в крайне незначительном количестве, что естественно в обороне и особенно при отступлении, когда много пленных не возьмешь. Приказал еще раз подсчитать пленных. В действительности, по точному подсчету, пленных оказалось более десяти тысяч, о чем и было донесено в Ставку.
И еще одна деталь. Так как до этого времени контингенты [355] пленных у нас были незначительны, то и практики в организации приема больших партий военнопленных у нас не было. И вот, когда солдаты противника в результате сильного и стремительного удара наших частей начали массами сдаваться в плен, наши тыловые органы оказались недостаточно подготовленными к этому. Пришлось срочно выправлять положение: сразу же были созданы комендатуры для охраны, продовольственные пункты и т. п.
Если останавливаться здесь только на оперативных, организационных и других крупных вопросах, то читатель не всегда сможет осмыслить суть наших успехов, содержание побед. Где решается успех боя, отчего он зависит? В первую очередь от человека (воина), непосредственно ведущего бой, действующего в танке, у миномета, пушки, во взводе, роте, батальоне, полку. Успех боя решают именно эти люди, которые в составе небольших, но дружных, хорошо сколоченных подразделений ведут ближний бой и каждую минуту бесстрашно смотрят в глаза смерти. Если в этом звене – успех, то успешны действия дивизии, армии; если в этом звене нет успеха, все тормозится. Поэтому я не могу не коснуться тактических действий отдельных подразделений, без успеха которых не было бы и успеха фронта.
Так, командный состав 4-го механизированного корпуса в ноябрьских боях показал свою оперативную
Боевые эпизоды периода Сталинградского контрнаступления полны героизма, мужества, дерзости наших воинов. [356]
В успехе наших действий велики заслуги прославленных танкистов. Так как оборону врага, сильно насыщенную противотанковыми средствами, наша артиллерия не всегда могла уничтожить полностью, танкисты не упускали ни одного случая, чтобы не расстрелять вражеские орудия. Так поступили лейтенанты Головахин и Меняйло, подавив по нескольку орудий. Так экипажи лейтенанта Трепкина и младшего лейтенанта Боровика, вырвавшись со своими танками вперед, уничтожили три вражеских орудия. В ходе боя наши танки иногда делали короткие остановки, предварительно находя укрытие. Лейтенант Ющенко, поставив свою машину за вражеский полуразрушенный дзот, открыл по гитлеровцам огонь; тремя выстрелами были уничтожены более 20 солдат и одно орудие врага. Пехота тем временем, пользуясь помощью танкистов, быстро овладела высотой, лежавшей в полосе наступления, и закрепилась на выгодном рубеже. Несколько танкистов во главе со старшиной Шепиловым, выскочив в удачный момент из машин с автоматами в руках, взяли в плен несколько десятков вражеских солдат.
Такой вид взаимодействия пехоты с танками, как танковые десанты, в этих боях давал особо эффективные результаты. Приведу рассказ одного из участников таких десантов солдата Григория Чупрунова (рассказ записан моим адъютантом после награждения пехотинца).
«На танке нас было трое: мордвин сержант Андрей Ассорин, татарин рядовой Сайфуддинов и я – все трое автоматчики. Наш танк, шедший головным, вскоре достиг окопов врага; враг начал отходить; тогда танки пошли наперерез отступающим, уничтожая их огнем и гусеницами. А нам – десанту – предстояло закрепиться здесь до подхода нашей пехоты. Рассыпавшись по полю, мы стали очищать его от фашистов, укрывшихся в различных местах. Заметив в стороне кустик, показавшийся мне подозрительным, я не подал виду, что заметил его, и продолжал обыскивать соседние окопы. А кустик тем временем не выпускаю из поля зрения, а он, проклятый, начал шевелиться. Моих товарищей Сайфуддинова и Ассорина, ушедших вперед, я не теряю из виду. Зашел к кустику сбоку и бросился на него. Прятавшийся автоматчик дал очередь, одна пуля царапнула меня, но я сумел прижать фашиста, находившегося в окопчике и располагавшего [357] большим запасом патронов. Ассорину и Сайфуддинову также удалось обезвредить несколько таких скрытых огневых точек врага. Мы понимали, что принесли немалую пользу нашим товарищам пехотинцам, которым замаскировавшиеся фашисты могли бы нанести большой урон».
Вот еще пример взаимодействия пехоты с танками. На участке батальона товарища Алексеенко дорог почти совсем не было; всюду простирались пески и небольшие лощинки, поросшие мелким высохшим кустарником. Мертвой была эта степь. Но вот она вдруг ожила: командир поднял своих солдат в атаку. Всесторонне продумав предстоящий бой, он сразу же отрезал врагу пути, по которым доставлялись ему боеприпасы и по которым он мог выйти на соединение со своими частями. Атакованных гитлеровцев, куда бы они ни бросались, всюду встречал огонь наших стрелков и минометчиков. О случившемся командование противника узнало с опозданием, но все-таки подбросило подкрепление. Когда бойцы взвода младшего лейтенанта Романова, ворвавшись в расположение врага, быстро стали закрепляться на выгодном рубеже, на взвод пошла в контратаку вражеская рота. «Не обнаруживать себя!» – приказал Романов. Лишь когда цепь противника приблизилась на 25-30 метров, раздался дружный залп, а затем полетели гранаты. Не более половины состава контрнаступаюшей роты спаслось бегством. Тогда в контратаку пошли немецкие танки. Их было 15. Из захваченных окопов врага поднимались наши пехотинцы; они забрасывали стальные чудовища гранатами, бутылками с горючей смесью; открыли по ним огонь бронебойщики. На помощь пехоте подоспели танки. Старший лейтенант Новиков, подбив метким выстрелом из пушки тяжелый танк врага, взял его на буксир и доставил в свое подразделение. Младший лейтенант Чихунов и старшина Белоусов подожгли два танка. Поддержанные танками, пехотинцы смелее стали применять свое противотанковое оружие, в результате повредили еще шесть танков врага. Продвигаясь вперед, батальон Алексеенко взял до сотни пленных и много трофеев.
Хорошо взаимодействовала пехота также с артиллерией и минометами. Так, утром третьего дня наступления, пользуясь туманом, майор Мальчевский подтянул [358] своих стрелков как можно ближе к вражеским позициям, вместе с ними придвинулись к переднему краю врага и минометчики; артиллеристы выдвинулись на высоты, чтобы вести огонь прямой наводкой.
Идя вслед за огнем артиллерии, роты атаковали противника с трех сторон. Ключом к вражеским укреплениям здесь была безыменная высота, куда и направил командир батальона свои основные силы.