Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945
Шрифт:
— Ты уже второй раз мне это говоришь.
Фёгеле снова перевязал ногу и ступни Тайхмана и оставил его в покое.
— Может быть. Я сейчас закончу. Ну вот, готово, теперь давай спи.
Фёгеле пошел с пузырьком йода к другим раненым.
Но Тайхман не смог заснуть. Закрыв глаза, он увидел левый глаз Мекеля до того, как в него попали, и после этого, и, когда он заставил себя смотреть, глаз Мекеля стал увеличиваться в размерах. Сначала он вырос до размера зеленого шара, студенистая масса представлялась горами. Затем, после выстрела, горы рухнули, покрытые красной жижей. В ужасе Тайхман открыл глаза и сосредоточился на своей боли.
Потом он заснул.
Проснулся он сразу после
Кто-то шел по кубрику с фонариком. Огнетушители вывалились из своих гнезд и заливали помещение пеной. Они валялись на полу и перекатывались с места на место, повторяя движение корабля; сначала выплевывали пену направо, затем останавливались, перекатывались налево, затем обратно и поливали кубрик до тех пор, пока не опустели.
Включили аварийное освещение. Кубрик выглядел так, словно попал в буран. Вошли несколько матросов. В одном из них Тайхман узнал Штолленберга. Он рассказал, что рядом с бортом упала бомба, «Альбатрос» слегка подбросило, корма оторвалась, но причин для тревоги нет, так как переборки хорошо держат напор воды.
Затем появился командующий флотилией.
— Мы попытаемся спасти корабль. Вам сообщат, если придется покинуть судно. Раненые пойдут первыми.
Внесли Бюлова и уложили на стол. Лицо его было белым, как пена из огнетушителей. Это все, что смог увидеть Тайхман. Затем Бюлова унесли обратно на палубу. Туда же подняли и других раненых, включая Тайхмана. Их уложили между дверью в старшинский кубрик и лебедкой.
К «Альбатросу» подошел номер 5 и пришвартовался носовыми и кормовыми концами. Сначала сняли Бюлова, потом Штюве. Предполагалось переправить на пятый всех раненых, но до Тайхмана очередь не дошла. «Альбатрос» быстро погружался и тянул за собой пятый, который опасно накренился. Командующий приказал отдать концы, но сделать это было уже невозможно, и их просто перерубили.
— Следуйте в порт полным ходом, — крикнул Вегенер капитану номера 5.
В ответ лейтенант Хофф, командир этого корабля, крикнул:
— Разрешите оставаться рядом на тот случай, если вам придется покинуть судно!
— Хорошо. Я полагаю, фейерверк закончился. Но держитесь на расстоянии, чтобы сохранять сектор обстрела.
— Есть держаться на расстоянии.
«Альбатрос» осел еще ниже. Матросы пытались откачивать воду из угольного бункера. Командующий приказал Хальбернагелю готовить плоты, Хальбернагель снял брезент с плота по правому борту и ослабил тали, чтобы можно было просто столкнуть плот в воду, когда понадобится. По пути на левый борт он споткнулся о ноги Тайхмана и упал, сказав при этом: «Оп-ля». Затем поднялся и очень вежливо извинился перед Тайхманом и сказал, что, если бы угольная пыль не забила помпу, они бы удержали это старое корыто на плаву. Затем он словно ласка вскарабкался на кожух второго плота и подготовил его к спуску на воду. В этот момент он потерял равновесие и упал. Его ступня запуталась в такелаже, и, падая, он ударился головой о переборку. Там он и лежал. Тайхман хотел позвать кого-нибудь, но тут услышал звук помпы: она работала ритмично, и это
Для него было ужасно чувствовать себя беспомощным, неспособным двигаться и зависящим от других. Но, чтобы доказать себе, что он еще на что-то способен, он подполз к Хальбернагелю, волоча за собой ноги. Он полз очень медленно и в перерывах прислушивался к звуку помпы. Он ощупал голову Хальбернагеля и тут же нашел, где она была пробита; это было все равно что попасть пальцами в липкий пудинг.
Помпа работала без сбоев. Вода равномерно выливалась за борт. Когда матросы сменяли друг друга, струя воды на несколько секунд становилась тоньше, но затем снова обретала прежний напор. Тайхман дополз обратно до своего места. Он чувствовал себя в относительной безопасности. «Альбатрос» держался на плаву; если ничего не случится, они продержатся еще долго, а номер 5 был всего в нескольких сотнях метров от них…
Штолленберг закурил сигарету. Затянувшись два раза, он отдал ее Тайхману, а сам вернулся к насосу. Тайхман подполз поближе к лебедке, чтобы опереться о нее спиной и обхватить ее руками. Он закурил сигарету Штолленберга. Когда он тушил ее о палубу, послышалось слабое шипение. «Это кровь Мекеля, — подумал он, — ведь его уложили позади лебедки, засунув в щель за остовом мостика».
Помпа работала равномерно и аккуратно выплевывала воду. Это был приятный, успокаивающий звук. Но на его фоне Тайхман уловил, как взвыли, потом затихли и вскоре снова взвыли моторы самолетов.
Они подошли быстро. Яркий, словно фотовспышка, всплеск огня; Тайхман почти ослеп; затем страшный грохот оглушил его. Волна горячего воздуха прижала его к лебедке. Нос «Альбатроса» поднялся над водой, затем упал, на палубу обрушились волны; на носу из воды торчал только «ночной сторож».
— Покинуть корабль! — послышался крик Вегенера.
Вода бурлила под Тайхманом, и он чувствовал, что корабль тонет. Плоты сбросили за борт. Штолленберг и Фёгеле перенесли его через поручни левого борта и опустили на плот. Два свободных от вахты кочегара спрыгнули на плот за ними. Фёгеле и один из кочегаров опустили плот на воду, бросили линь тем, кто был на плоту, и взяли его на буксир. Командующий флотилией и командир прыгнули за борт, подплыли к плоту и уцепились за него. Они зажгли по его краям световые сигналы в знак того, что на нем находятся моряки с потерпевшего крушение корабля.
Тайхман видел, что моряки на другом плоту обогнали их, поскольку им помогало течение. Командир Хофф направил номер 5 к ним и поднял плот.
— «Альбатрос» затонул, — произнес младший лейтенант Пашен спокойным, лишенным всякого выражения голосом. — Время 23:11.
— Очень хорошо, — сказал командующий флотилией.
Их вновь атаковали самолеты. Два из них сбили матросы Хоффа. Британцы сбросили бомбу на корму корабля, а затем атаковали плот. Они летели на бреющем, стреляя из всех пушек и пулеметов. Тайхман дважды почувствовал такую же боль, как и на боевом посту, когда его ранило в первый раз. В него попали дважды. «У них наверняка есть еще одна нога для меня», — подумал он.
И вот они опять идут на бреющем. Тайхман скатился в воду и вцепился руками в плот. Он видел, как Пашен размахивал рукой, делая самолетам знак не стрелять. Пуля угодила ему в лицо, он выпустил плот и утонул.
Аварийные огни потушить было невозможно. В ужасе кочегары пытались опустить контейнеры с натрием в воду, но безуспешно. Они не могли погрузить их в воду одновременно. Это напоминало качели; когда один край плота погружался, другой выныривал, натрий фонаря вступал в контакт с кислородом воздуха и вспыхивал вновь. Тогда кочегары попытались опрокинуть плот. Этого им тоже сделать не удалось, никто не хотел выпускать из рук его край.