Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945
Шрифт:
— Заткнись!
Когда прошло две с половиной минуты, матросы, сидевшие в дальнем конце поста, встали и сгрудились вокруг секундомера в ожидании взрыва. Затем одновременно, одинаковым, спокойным и невыразительным тоном торпедист в носовом отсеке и старший квартирмейстер в центральном посту объявили:
— Время вышло.
Три минуты прошли. Люди не осмеливались смотреть друг на друга.
В боевой рубке вспыхнула жаркая перепалка между командиром и старпомом. Оказалось, что Энгель забыл включить аппарат торпедной стрельбы после последней поправки капитана, и новые данные не
— Всплываем. Подготовиться к бою на поверхности, — скомандовал капитан.
В центральном посту были проверены клапаны продувки цистерн. В проходе между командирской каютой и радиорубкой подняли плиты палубного настила. Открыли снарядный погреб и извлекли несколько снарядов для палубного орудия.
— Лодка готова к всплытию, — доложил инженер-механик.
— Полное всплытие, — приказал командир и поднялся в боевую рубку.
— Продуть цистерны, — скомандовал Винклер.
Матросы открыли главный клапан. Сжатый воздух устремился в балластные цистерны, и лодка пошла вверх.
— Люк рубки чист, — сообщил капитану инженер-механик.
— Люк рубки открыт, — доложил старпом вниз, в центральный пост.
— Уравнять давление, — распорядился инженер-механик.
Орудийный расчет выбрался на палубу. Когда Тайхман поднялся на мостик, он услышал доклад Энгеля:
— Орудие к бою готово.
Но еще до того, как командир дал приказ открыть огонь, сухогруз выстрелил в их сторону.
— Они, наверное, наложили полные штаны, — сказал старший квартирмейстер.
— Они, наверное, увидели наши торпеды, — парировал старпом.
У сухогруза было два орудия. Оба большего калибра, чем орудия подлодки. Их снаряды вздымали высокие столбы воды.
Первые выстрелы противника оказались с перелетом. Первый выстрел подлодки — с небольшим недолетом.
— Выше четыре. Огонь! — крикнул Энгель наводчику.
Второй выстрел — перелет.
— Ниже один. Огонь! — скомандовал Энгель.
Его спокойствие внушало уважение. Он только что получил разнос от командира за то, что забыл нажать переключатель, а теперь вел огонь спокойно, словно на учениях. Его четвертый выстрел поразил кормовую часть палубы всего лишь в нескольких метрах от надстройки.
— Три снаряда, беглый огонь, — скомандовал он, и через мгновение рухнула труба корабля. Сухогруз все еще отстреливался, но прицельность его была низкой. Снаряды ложились не ближе ста метров от субмарины.
Для экипажа субмарины это было развлечением. По ним, такая дуэль пусть бы длилась несколько часов. Она казалась им битвой в проливе Скагеррак. Перископы были невысоко подняты, и свободные от вахты моряки сгрудились вокруг них в боевой рубке и в центральном посту, а те, кто стоял на вахте или подносил боеприпасы, подменялись на время, чтобы тоже иметь возможность посмотреть на баталию. Среди зрителей были и такие, что побывали в пяти-шести походах, но ни разу не встречались с противником лицом к лицу. А теперь они видели его. И были очень довольны. При каждом выстреле они взвывали, как индейцы. Это было для них как футбольный матч: они болельщики и их команда ведет в счете. При каждом попадании они выражали буйную радость, как будто их команда
Вообще-то командиру не следовало ввязываться в подобный бой. И он продолжал менять курс. Ведь одно-единственное попадание могло лишить лодку способности погружаться, и на этом его поход был бы закончен. Но Энгель был в отличной форме; ни улюлюканье «болельщиков», ни два орудия сухогруза не могли сбить его с толку. Он не пользовался биноклем и дальномером, полагаясь только на свой глазомер, но его снаряды попадали в цель. Достаточно трудно вести прицельный огонь, когда твой собственный корабль постоянно меняет курс, а теперь и сухогруз стал делать зигзаги. Но ничто не могло помешать Энгелю. Он забивал гол за голом.
— Энгель, передохни минутку, — сказал командир.
— В чем дело, командир? — Энгель смешался; он в ударе, а его решили остановить.
Матросы на мостике, не веря своим ушам, уставились на Лютке. Командир стоял, небрежно облокотясь о комингс мостика; он даже не утруждал себя необходимостью подносить к глазам бинокль.
— Энгель, я хочу, чтобы вы понаблюдали, как стреляют эти парни.
— Есть.
— И если я когда-нибудь замечу, что вы стреляете точно так же, тут же разжалую вас в матросы второго класса.
— Есть, командир.
— Ну вот и хорошо. А теперь добей его. Противно смотреть, как он стреляет.
— Слушаюсь, командир.
Лютке занялся созерцанием своих ногтей. Его лицо выражало такое презрение к бездарным артиллеристам противника, что старпом предложил просемафорить на сухогруз точные координаты подлодки. Командир ничего не ответил. Он презрительно фыркнул, по-видимому от неприятного запаха пушечного пороха, и вернулся к созерцанию своих ногтей, которые были великолепно ухожены.
Двенадцатым попаданием Энгель вывел из строя кормовую пушку сухогруза. На этом бой закончился. Противник мог спастись только бегством. Но для этого ему нужно было развернуться кормой к подлодке, а в этом положении его носовое орудие оказывалось бесполезным.
Из труб сухогруза поднялись густые клубы дыма. Это означало, что его двигатели заработали на полную мощь и он попытается уйти. Энгель сделал еще семь удачных выстрелов; седьмой снаряд попал в котельное отделение. Корабль остановился и, окутанный дымом, стал спускать спасательные шлюпки. Подлодка пошла на сближение.
Корабль назывался «Гудзон»; это было американское судно водоизмещением 16 тысяч тонн. Шлюпкам «Гудзона» — их оказалось четыре — было приказано подойти к борту подлодки. В одной из них находился пожилой мужчина, капитан, сохранявший внешнее спокойствие. Лютке обратился к нему по-английски. Четверо раненых моряков были перенесены на борт подлодки, где им оказали первую помощь. Трое их убитых оставили на «Гудзоне». Подводники передали находившимся в шлюпках несколько банок с маслом, колбасу, хлеб и немного пресной воды. Лютке показал на карте американскому капитану его местоположение и сообщил курс на Тринидад. Субмарина отошла от «Гудзона» на 1000 метров и потопила его торпедой из кормового аппарата. Лютке открытым текстом по-английски передал по радио координаты шлюпок. После этого подлодка погрузилась и взяла курс на восток.