Стальная дуга
Шрифт:
Девушка неожиданно покраснела, затем вдруг решительно качнула головой.
— Хорошо, идёмте, товарищ подполковник…
Шагать пришлось недалеко — на задний двор до дощатого сарая, из дверей которого клубами валил пар и доносилось клокотание котлов с кипятком. БПК! [45] Понял Столяров. В лицо сразу пахнуло невыносимой жарой, лётчик проследовал к куче сваленной прямо на землю одежды и аккуратно положил свою ношу.
— Спасибо, товарищ подполковник!
45
Банно-прачечный
Поблагодарила его ефрейторша.
— Женька! Где тебя носит?! А это ещё кто?!!
— Ой!
Та невольно спряталась за Столярова, перед которым возникла средних лет женщина в форменной юбке и солдатской рубахе на голом потном теле. Из-за спины послышался слабый писк:
— Мама! Не надо! Товарищ подполковник мне помог форму донести… Тяжело всё-таки…
Мама?!
— Всем тяжело! Стране тяжело! Бойцам в окопах тяжело! У котлов тоже тяжело! Ну, Женька! Возьмусь я за тебя!
— Отставить!
Протянул Александр.
— Вы кто?
— Старшина отдельной банно-прачечной роты Егорова!
— Вольно, старшина. А Евгению наказывать не надо. Не за что. Я действительно, просто помог…
Его смерили подозрительным взглядом, словно просветили рентгеном.
— Тогда — ладно…
Вечером Александр решил сходить на танцы. Играл патефон, кружились пары. Он сидел вместе с Лисковичем на лавке в углу, куря папиросу и наблюдая за танцующими. Молодые и не очень. Мужчины и женщины. Кроме лётчиков его полка на отдыхе находились и пилоты из других подразделений дивизии. Так что народу хватало. Всего, наверное, человек пятьдесят. Это было хорошим знаком. Значит, оборона выстояла. Не зря строили столько времени укрепления, минировали поля, ставили заграждения и копали рвы. Наземные части сейчас перемалывают гитлеровский ударный кулак, предназначенный для нового наступления. А когда фашисты окончательно выдохнуться, тогда Красная Армия нанесёт решающий удар, как в Сталинграде…
— Товарищ подполковник, разрешите пригласить вас на белый танец? [46]
Он очнулся от размышлений и поднял глаза — перед ним стояла ефрейтор Егорова.
— Женя? Да, конечно…
Со стороны это выглядело немного комично — здоровенный широкоплечий офицер и маленькая, можно сказать, по сравнению с ним, крошечная девушка, танцующие вальс. Как ни странно, пожалуй, впервые в жизни Столяров ухитрился не оттоптать ноги партнёрше. Отзвучали последние аккорды мелодии, девушка выскользнула из его объятий и слегка присела в знак благодарности. Подполковник непроизвольно склонил голову в полупоклоне и щёлкнул каблуками, так же благодаря девушку за танец. Затем проводил её к месту и удалился на свою лавку. Едва он сел, как Лискович пихнул его локтем в бок:
46
Не знаю, принято ли сейчас, но раньше это был танец, на который кавалеров приглашали девушки.
— Ну, командир, ты даёшь! Молоток!
— Что?
Столяров пребывал где-то далеко, не в силах прийти в себя. Этот танец всколыхнул в нём что-то такое… светлое… Александр ещё никогда не испытывал подобных чувств. Казалось, внутри него появилось что-то тёплое, ласковое… И дорогое для души…
Когда танцы кончились, он решительно поднялся и направился к Евгении.
— Женя, вы позволите вас проводить?
— Меня? М-м-м…А почему
Они долго бродили по саду. О чём то разговаривали, над чем то шутили, Сашка рассказывал о своей Родине: о суровых, но красивых скалах, о глубоких прозрачных озёрах, на дне которых можно рассмотреть каждый камешек. Говорил о нелёгком труде рыбаков, об узких щелях фиордов, о могучих приливах и морской волне… Девушка слушала, затаив дыхание, перед её глазами вставал таинственный Север, край населённый сильными справедливыми людьми… Волшебство вечера прервал суровый голос:
— Евгения! Где тебя носит?!
— Ой! Мама…
Перед парочкой появилась старшина Егорова.
— Товарищ подполковник, разрешите обратиться к ефрейтору Егоровой?
— Разрешаю…
Он тут же пожалел об этом, поскольку суровая мать тут же принялась чехвостить дочь почём зря…Отбросив папиросу в сторону, Столяров решительно тронул женщину за руку:
— Старшина. Старшина! СТАРШИНА!!!
— Извините, товарищ подполковник, это у нас дело семейное!
— ХВАТИТ!
— Что?!
— Хватит, я сказал! Успокойтесь, старшина. Ничего плохого не случилось.
Разъярённая мать повернулась к нему и уперев руки в бока смерила пылающим взглядом:
— Ваше дело мужицкое такое — поматросил, и бросил! Не стыдно девчонке мозги забивать?! А ещё командир! Грудь в орденах! Тьфу, Аника-воин!
— Молчать! Соблюдайте субординацию! Смирно!
Женя вмешалась:
— Не надо…
— Евгения, вы извините, но вам нужно идти отдыхать. А мне с вашей мамой поговорить бы надо. С глазу на глаз. По семейному, так сказать…
— Дуй в казарму, Женька! Делай, что подполковник сказал! Я с тобой потом разберусь…
— Идите, Евгения. Завтра увидимся?
— Ой, я не знаю…
Когда силуэт девушки растаял в темноте, Александр повернулся к матери.
— Как вас зовут то, старшина?
— Елена. Елена Егорова.
— Мама Лена, значит? Что же, так и буду вас называть. Пойдём, мама Лена. Поговорим. Есть время?
— Ради такого дела — найдётся…
Они вышли за ограду санатория и немного прошли по дороге в сторону леса. Кстати попалось бревно.
— Присядем?
— Вы, товарищ подполковник, давайте не тяните кота за хвост. О чём поговорить хотели?
— О Евгении. Нравится она мне. Очень.
— Не слишком ли быстро вас, товарищ подполковник, горячие чувства обуяли к моей дочери?
— Не знаю. Может, вы и правы, мама Лена. А может, и нет. Я ей плохого не желаю. И ничего себе такого-этакого не позволю. И не собираюсь позволять. Я — штурмовик. И какая у нас жизнь — вы, наверное, знаете. И калечить Жене жизнь я не хочу. Просто не хочу. И не могу. Мы через три дня уедем. Опять на фронт. Кто из нас уцелеет через неделю — одни Боги знают. Да Судьба. Может, выживу. Может — сожгут «мессеры». А может — зенитки сшибут. Я уже горел не раз. Сами знаете — эти вот висюльки, — он провёл рукой по своему «иконостасу», — так просто не дают…
— Где воевал то, подполковник?
— Столяров я. Александр, мама Лена. Эту войну начинал — в Белоруссии. Пошёл до Москвы, потом — Крым. Сталинград. Был в штрафниках. Восстановили. Сейчас полком командую. Да ты сама, наверное, знаешь. Дом отдыха то — нашего корпуса…
— Да, хлебнул ты, Саша… Постой, как понять — эту войну?
— У меня ещё Финская за плечами… Вместе с братом воевали…
— У тебя брат был? Погиб?
— Почему погиб? Я его в сорок первом встретил. Вместе Новый Год отпраздновали! Да и сейчас сведения имею, что жив-здоров. Танкист он у меня!