Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии
Шрифт:
Берта всю жизнь помогала тем, кто в этом нуждался. Каждое утро она, вдова хозяина фирмы, начинала с посещения одиноких вдов служащих этой фирмы. 21 сентября 1957 года она проснулась в хорошем настроении. Около месяца назад они отметили полувековой юбилей Альфрида, и к этой дате была издана его парадная биография. Книгу украшала фотография Берты, Альфрида и Арндта с подписью: «Три поколения Круппов», и самой Берте было очень лестно видеть эту фотографию в рамке на стенах домов, которые она посещала. В этот день Берта также хотела сделать несколько таких визитов, но не смогла: на глазах своей служанки хозяйка внезапно пошатнулась и упала на ковер. Ошеломленная девушка тут же вызвала по телефону врача и попыталась дозвониться до родных. Но Альфрида и Харальда не было дома, а Бертольд лежал с сердечным приступом. Два часа доктор с помощью горничной пытался вернуть Берту к жизни. Когда приехал Бейц, врач уже сложил ее руки на груди и накрыл ее любимой черной шалью.
Гроб установили в холле замка. Все было в цветах – буквально со всего света. Альфрид, запершись в своем старом
«После достойно прожитой жизни, в которой было немало испытаний и славных дел, 21 сентября 1957 года на семьдесят втором году жизни скончалась фрау Берта Крупп фон Болен унд Хальбах. Для нас она всегда была сердечной, отзывчивой матерью и мудрой наставницей. Она была светочем в доме и даже в самые трудные времена всегда оставалась для нас образцом достоинства, хладнокровия и мужества.
От имени всей семьи, с глубокой скорбью,
Панихида состоится 25 сентября в одиннадцать часов на вилле «Хюгель». В похоронах будут участвовать только члены семьи. Одновременно будет захоронена привезенная в Эссен урна с прахом д-ра Густава Круппа фон Болен унд Хальбах».
Попрощаться с Бертой пришло чуть ли не все население Эссена. Похоронили ее на новом фамильном кладбище Круппов рядом с парком. Позади Альфрида стояли Арндт, чуть дальше – Аннелизе. Барбара, запинаясь, еле слышно проговорила слова последнего прощания: «Мы никогда не забудем тебя. Пусть твой дух вечно пребудет в твоих трудах и в нашей семье».
Рядом с могилой Берты был захоронен и прах Густава. На обе могилы опустили большую черную мраморную плиту с их именами.
В некотором отдалении высится черный памятник Альфреду Круппу (1812–1887). Благодаря странной особенности местности, расположению могил и дорожек между ними кажется, будто патриарх с неудовольствием взирает на эту плиту среди цветов и вечнозеленых кустарников, как если бы он и после смерти не смог простить Берте, что она не родилась мальчиком.
Глава 29
Не продавать ни единого камня!
Альфрид словно постоянно стремился ни в чем не уступать своему знаменитому предку. 6 октября 1850 года его прадед в четырех фразах сообщил о кончине матери, после чего сразу перешел к вопросам бизнеса. Правнук, сделанный из той же крупповской стали, отклонил предложение других членов семьи объявить период траура по Берте.
Он настаивал, что Барбара должна присутствовать при спуске на воду нового судна «Тило фон Вильмовски» водоизмещением 17 тысяч тонн. Альфрид твердо заявил, что этого требует дух Круппов. Возможно, ему не терпелось поскорее увидеть, как новый корабль возвращается из заграничного плавания с грузом железной руды для его заводов (что теперь делалось ежегодно, в нарушение соглашения с тремя правительствами). Поэтому Барбара, только что похоронив сестру, отправилась в траурной одежде в Бремен на эту торжественную церемонию.
И все же, хотя Крупп продолжал единолично управлять своим концерном, с уходом Берты прорвалось некое скрытое напряжение. Фокусом его стал Бертольд Бейц. Появившись в Эссене, он сразу же противопоставил себя традиционной среде промышленников (за глаза его звали чужаком). Его манеры, презрение к обычаям, нежелание считаться с условностями раздражали старую гвардию фирмы. Одним из таких людей был Иоганнес Шредер. Он работал в концерне с 1938 года и был лучшим финансистом в Эссене после Лезера. Но Бейц третировал его, как человека отсталого. Он делал многое, что выводило из себя традиционалистов. Бейц демонстративно отказался от старого фирменного бланка «Фрид. Крупп, Эссен, Альтендорферштрассе, 103». Бейц подчеркивал, что работает на Альфрида, а не на фирму. Вопреки принятым нормам этики, он публично объявил о размере своего жалованья (миллион марок в год). «В Эссене есть один пророк, и имя его – Бертольд Бейц», – говорили его подхалимы. Альфридов «Магомед» мог брякнуть что угодно. Например однажды, впервые проводя совещание в зале правления, он закурил сигару и сказал: «Между прочим, я знаком с одной женщиной, которая в разное время держала на руках и вас, и меня, – пыхнул дымком, улыбнулся, довольный, и закончил: – Вы-то, наверное, и не знали, что Эрна Штут, ну та, которая вас нянчила в детской, это моя матушка». Он не любил принятых в концерне официальных приветствий, морщился, увидев людей с моноклями, и обращался к начальникам цехов по их прозвищам. Он велел прибавить скорости у эскалаторов в здании администрации – к ужасу служащих, потому что это было чревато травмами. В одном из своих интервью он заявил: «Я чувствую себя укротителем львов. Я заставляю этих львов делать то, что нужно, не позволяю им пожирать друг друга и придумываю для них новые трюки, чтобы поразвлечься и увеличить состояние Альфрида».
Боже милостивый! Только представьте себе господина директора Келлера, «пожирающего» господина директора фон Книтрима! Чего стоило одно это сравнение их со зверями. Поведение Бейца приобрело, мягко говоря, сенсационную окраску. Построив дом в модерновом стиле неподалеку от братьев Крупп, да еще на дороге к могиле Берты, Бейц стал именовать себя «настоящим Круппом», что вызывало у настоящих Круппов неприязненное недоумение. Все они считали его вульгарным. Будучи выходцем «из низов», Бейц даже кичился этим. Он сам заявлял, что терпеть не может немецких аристократов и предпочитал компанию подхалимов-выскочек, о которых громко кричал повсюду:
Братья Альфрида не скрывали своей неприязни к его «правой руке». Для них он был чужаком в социальном плане и опасным авантюристом в плане бизнеса. Было бы преувеличением назвать это семейной ссорой. Однако Бертольд и Харальд продемонстрировали относительную независимость. Они вежливо отказались от синекур внутри концерна, не желая делить ответственность с Бейцем, и пригласили адвоката Кранцбюлера возглавить их собственное правление.
По-настоящему, пожалуй, разошлись братья в «деле Шредера». Весной 1962 года это действительно был один из самых уважаемых экономистов в Руре. И вдруг Альфрид по совету Бейца уволил его. Тогда бывший финансовый директор опубликовал статью «Финансовая катастрофа» в дюссельдорфской газете деловых кругов «Хандельсблатт». Статья содержала лишь чуть завуалированную критику финансовой политики Круппа. Братья подумали, что есть смысл взять его к себе. Судя по сухой реплике Альфрида, «старик был уволен совсем по другой причине». Оказывается, его недовольство было вызвано появлением Шредера в Японии без предупреждения, в то время как там находился сам Альфрид с сыном. Вот просто так взял и явился. Это было нарушением субординации и «Руководства по организации». Хозяин так разгневался, что даже не пожелал взглянуть на публикацию. А зря. Таким образом он совершил крупнейшую ошибку за всю историю династии.
«Руководство по организации», опубликованное Альфридом через три месяца после смерти матери, он сам расценивал как дань памяти Альфреда Великого, сочинившего нечто подобное под названием «Общие положения» в 1872 году. В основу «Руководства» лег черновой вариант, составленный Бейцем, консультировавшимся с американскими юристами, и отредактированный самим владельцем фирмы. Альфриду вообще казалось, что сама фигура Бейца, как его ближайшего соратника, тоже инспирирована прошлым. В фамильном архиве он обнаружил упоминание о том, что его предок после Франко-прусской войны искал себе замену, второе «я» – «человека, на которого он мог бы положиться как на самого себя» в делах управления фирмой. Так он нашел некоего Ганса Йенке. Тогда-то, при непосредственном участии Йенке, была проведена реорганизация управления, вследствие чего управляющие, в дальнейшем ставшие директорами, получили определенные сферы ответственности, консультируясь с владельцем только по жизненно важным вопросам. Йенке, светскому человеку в хорошем смысле слова, прекрасному организатору и одаренному бизнесмену, удалось создать очень стабильную систему управления. Если не формально, то фактически этот человек был главным организатором всех рискованных – и весьма удачных – начинаний фирмы вплоть до смерти следующего Круппа – Фрица.
Бейц казался Альфриду новым Йенке, хотя таковым и не был.
Йенке, важный чиновник Второго рейха и опытный финансист, работал до прихода на фирму в правительстве кайзера. Бейц сделал карьеру, умело пользуясь благоприятной конъюнктурой и широкой улыбкой. В торговле он знал толк, но не имел экономического образования и отвергал попытки Шредера его просветить. Внешне это был человек дерзкий и напористый, но его скрытая неуверенность в себе проявлялась в стремлении механически подражать поведению, которое, как он считал, было популярно внутри страны, одолевшей фюрера. Йенке спокойно шел вверх по лестнице карьеры. Бейц, переживший лишения первого послевоенного года, хотел иметь «все сразу и сейчас». Он страшно любил хвастаться. Однажды, разговаривая со мной, он небрежно бросил: «Я слетал на своем «джетстаре» в Познань на уик-энд». А в другой раз, соврешенно некстати, заявил, подняв палец: «Я сказал Хрущеву: да, мы капиталисты, но нам уже триста пятьдесят лет, и я всем обязан самому себе». Верным было только последнее. Бейц не создавал капиталов фирмы, но свое состояние сколотил сам. Ему очень нравилась та роль, которую отвел ему Альфрид. Бейц тоже любил подчеркивать лестную для себя историческую параллель и говорил иногда: «Я – альтер эго Альфрида». Конечно, льстило Бейцу и прямое участие в создании новых основополагающих правил для фирмы. В одном интервью он сказал: «Я обратился к старому документу – уставу, разработанному прадедом Альфрида Круппа, и переосмыслил его по-новому, добавив от себя всего несколько фраз». Но это не совсем точно. Именно Альфрид издал «Руководство по организации» в январе 1958 года, и оба они много потрудились над осовремениванием старого документа, поскольку он, конечно, во многом утратил свое значение. Главная трудность, как потом говорил Бейц, заключалась в характере производства. В XIX веке старый Крупп был стальным королем, и другие предприятия нужны были только для поддержки этого завода. В XX веке его потомок владел сетью компаний, производивших 3500 товаров и услуг, в том числе локомотивы, мосты, промышленные товары для супермаркетов, минеральные воды и прохладительные напитки, мебель, книги, фотопленку, парики, искусственные зубы и т. д. Лишь в небольшой части разных мелких фирм Крупп был совладельцем, а не единственным собственником. Между тем старые администраторы фирмы не всегда соответствовали новым задачам – это мнение Бейца разделял сам хозяин. Концерн так расширился, что многие начальники никогда и не виделись с Круппом. Они гордо вывешивали его портреты в своих кабинетах. Но на практике каждый считал себя в своем отделе или филиале чем-то вроде удельного князя.