Стальная метель
Шрифт:
Сам Фируз уехал домой, оставив Ния на попечение скифа Холка и хозяев. Обещал приезжать раз в три дня, чтобы проверять повязки.
Раны почти не болели, разве что чесались.
Холк прямо сказал Нию, какие планы на него строили Аюби и Мантай и какие поправки в эти планы внёс он, Холк. Нашедшие и выходившие умирающего, Аюби и Мантай имели право на год его жизни — и собирались использовать его как пастуха на дальних пастбищах. Но нечеловеческая крепость тела Ния и рисунок на его голове заставили Холка…
— Что? — спросил Ний. —
— Это не совсем рисунок, — сказал Холк. — Я раньше не видел, чтобы такое было на человеческом теле. Я видел, как украшают себя шрамами, но это не шрамы. Я видел клейма раскалённым металлом, но это не след от клейма. Я видел множество наколок тушью, чёрной или цветной, но это не наколка тушью. Больше всего это похоже на тиснение по дорогой сафьяновой коже…
Ний потрогал темя. Шрам был, шрам продолжал зудеть. Больше ничего он нащупать не мог.
— Я срисовал, — сказал Холк. — Это выглядит примерно так…
Он сходил к стенке шатра и принёс восковую доску. На ней был неровный круг, в который была вписана козлиная маска.
— Я плохо рисую, — продолжал Холк, — у тебя гораздо красивее. Жаль, я не знаю, как это можно показать тебе. Здесь ни у кого нет достаточно хороших зеркал…
Ний продолжал ощупывать голову. Кажется, пальцы ощущали какие-то углубления, бороздки и канавки на коже — но он никогда бы не подумал, что эти бороздки и канавки что-то означают.
— Поэтому мы с Фирузом выкупили тебя, — продолжал Холк. — В Железных Воротах стоит посольство Дария, царя персов. Они набирают новое войско, потому что старое Дарий где-то потерял. Возможно, как наш Додон. При твоей силе и живучести тебе самое место в армии. Когда кончится война, вернёшься к своей невесте ещё и богатым. Ведь сейчас, наверное, ты гол как сокол?
— Не знаю, — сказал Ний. — Мои деньги разбросаны по многим местам, возможно, и сохранились где-то. Я готов сам выкупить себя у вас в тройном размере, надо только попасть в купеческий мигдаш в крупном городе…
— Железные Ворота — очень крупный город, — сказал Холк. — Алпан ещё крупнее. Можем за море пойти, за пески, там Урганч, Мерв, Бухоро. Огромные города.
— Лучше всего в Тикр, — сказал Ний. — Он ближе.
— Но мы туда не идём, — сказал Холк. — Мы идём на юг. Ещё не решено — караваном ли в Сугуду, кораблём ли в Техран.
— На корабль в Техран можно сесть и в Тикре, — сказал Ний. — А до Тикра тут совсем недалеко.
— Ты не понял, — сказал Холк. — Мы бежим из Тикра. Там тоже всё очень плохо.
— Пресветлый Ахура Мазда… Что там? Тоже чёрный мор?
— Нет. Там какое-то всеобщее помешательство… Я не знаю, как объяснить.
Ний вспомнил Фрияна со спутниками, уходящих в слепящую белую пустоту.
— Если оттуда бегут, то почему на дороге никого нет?
— Впереди нас много шло, — пожал плечами Холк. — Мы тут задержались, потому что ждали ещё людей. Но не дождались. Потом подошла армия…
— Ясно, — сказал Ний. — По всем божеским и людским законам я принадлежу вам. Но мне нельзя попадать в Алпан. Оттуда я бежал из-под стражи. Меня казнят, не разбираясь. Если в Воротах я не найду своего человека, который принесёт вам деньги, — сдайте меня царю Дарию. Это для вас, конечно, менее выгодно, но в Алпане меня точно убьют — и не знаю, как поступят с вами. Тоже, наверное, не лучшим образом.
Холк обдумал сказанное.
— А награда за тебя объявлена?
— Если объявлена, то вряд ли большая. Я никого не убивал и не грабил. Меня бросили в яму по обвинению в колдовстве, я выбрался и украл у заезжего купца ездовую жар-птицу. На ней и бежал из Алпана.
— Ничего себе, — сказал Холк уважительно. — А что за колдовство?
— Да в том-то и дело, что ложный донос. Обыграл одного местного купца в зары, он и обиделся.
— В зары, говоришь…
Холк глубоко задумался.
Глава восьмая
ВОЗВРАЩЕНИЕ АКБОЛАТА
Ягмару разбудила Цеца.
— Хозяйка… Проснитесь. Там кот лютует.
— Что? Кого?
Спросонок Ягмара ничего не могла понять.
— С котом сладу нет…
Теперь Ягмара и сама услышала звериный рёв и звук падения чего-то тяжёлого.
Она натянула штаны, набросила рубаху и выбралась из своего шалаша.
Шеру бушевал. Он подскакивал на прямых вытянутых ногах, выгнув спину и страшно распушив хвост. Пасть его была открыта, из неё исторгались совершенно немыслимые звуки. Увидев Ягмару, он бросился от неё к тому месту, где обычно выходили из холма наружу, встал на задние лапы, передними подрал невидимую стену, потом поднырнул под неё и исчез.
Ягмара бросилась следом, на бегу обшаривая окрестности — нет ли чего опасного? Но из опасного не было ни медведей-шатунов, ни росомах, ни даже волков, только с десяток лис — как раз там, за входом.
Её обдало морозом и ослепило искрящимся снегом. Лисы носились по кругу, бросались друг на друга, высоко подпрыгивали, грозно тявкали; на спине одной удерживался, прочно вцепившись, Шеру и мощными ударами лап полосовал ей шею. Летела шерсть и кровавые брызги. Лиса пыталась сбросить кота с себя, пыталась достать пастью, но в пасти у неё что-то было зажато, и это не позволяло ей пустить в ход зубы.
Ягмара двумя руками как бы сгребла всё зверьё в общую кучу и приподняла перед собой. Все от неожиданности замерли, лишь моргая и подрагивая лапами. Ягмара разбросала непричастных лис по сторонам — они с визгом бросились наутёк, не оглядываясь. Потом подтянула к себе ту, которую драл Шеру…
В пасти у неё был Колобок.
Ягмара свернула лисе шею и, разжав челюсти, достала Колобка. Посмотрела на Шеру строго — он послушно отпустил когти и тяжело и мягко плюхнулся в снег. Протянула ему руку — и кот с обалделым видом зацепился за рукав, подтянулся, пробежал по руке и лёг Ягмаре на плечи.