Стальной король
Шрифт:
Несколько часов назад мне тоже было страшно. Когда меня забрали из дома и запихнули в багажник машины, я была в ужасе. Я плакала, пока не кончились слезы.
Потом, лежа в темном багажнике, со связанными руками и лодыжками, страх исчез. Я не могла позволить себе бояться. Другая жизнь рассчитывала на то, что я соберусь с духом.
Мой гнев поддерживал во мне жизнь. Он не давал моей крови превратиться в лед, разжигая огонь в моем сердце. Потому что я должна была держаться. Бороться. Наконец-то я получила кусочек будущего, на которое надеялась, ребенка, которого буду любить
Нахуй этого парня. Он был тем же человеком, который вломился в клуб Tin Gypsy. Я предположила это по его одежде. На нем были черные джинсы и черная кофта с длинными рукавами. Лыжная маска закрывала его волосы и лицо. Черные кожаные перчатки плотно обтягивали его руки. А сзади на нем был порез с устаревшим логотипом Воинов.
Его глаза были закрыты солнцезащитными очками, даже в тусклом свете линзы и оправа были черными. На лице не было видно кожи, только губы, проступающие сквозь маску.
Он был среднего телосложения, то есть даже если нам удастся выбраться из этой ситуации — что маловероятно, — полиция не сможет предоставить никакой идентифицирующей информации. Его стремление спрятаться вселяло в меня надежду. Если он собирался просто убить нас, зачем прятаться?
Может быть, я зря надеялась.
Нас окружал тенестый и жуткий лес. Пахло хвоей и землей. Это место, куда он нас привел, было так густо засажено вечнозелеными деревьями, что я сомневалась, что здесь когда-нибудь было светло.
Было жутко, но слабое освещение могло бы пойти нам на пользу, если бы мы смогли найти выход. Может быть, мы могли бы спрятаться под кустами или еще где-нибудь. Я скривилась при мысли о том, что придется свернуться калачиком среди гниющих листьев и иголок.
Позади нас среди деревьев стоял старый домик. Я заметила его, когда он вытащил нас из багажника. Он выглядел угрожающе, а окна были затемнены, словно кто-то заколотил его десять лет назад и забыл о его существовании. Это было прямо из фильма ужасов, из тех мест, где в подвале разделывают человеческие тела. Если бы мне удалось освободиться, я бы направилась в противоположную сторону от этой хижины.
В кармане мужчины зазвонил телефон. Он отвернулся от нас с Женевьевой и скрылся за деревьями, где мы уже не могли его видеть.
Но он был там. Ждал. Наблюдал.
— Что он собирается с нами делать? — спросила Женевьева сквозь стучащие зубы.
— Не знаю, — прошептала я. — Но просто держись крепче.
Дэш найдет нас. Этот парень все так подстроил. Он хотел, чтобы Дэш нашел меня. Но почему? И почему Женевьева? Как он узнал о ней? Почему она была здесь?
После того как мужчина забрал меня из дома, он погрузил меня в багажник, и меня трясло, пока он делал поворот за поворотом, вероятно, ориентируясь по городу. Затем вихрь шин об асфальт перешел в громкий звук, когда он помчался по гладкому участку дороги.
Измотанная и эмоционально разбитая, я заснула. Может быть, на десять минут, может быть, на час, я не знаю точно. Я проснулась от толчка, когда мы остановились. Я ждала, едва дыша, когда хлопнет дверь машины, но он не пришел за мной.
Я ждала, сердце колотилось
Женевьева, связанная с кляпом во рту, взглянула на мое лицо и замерла. У нас было достаточно времени, чтобы узнать друг друга, прежде чем он захлопнул багажник и свет исчез. Мы были тесно прижаты друг к другу, не имея возможности двигаться, хотя багажник был больше, чем у любой другой машины, которой я владела.
Из-за кляпов никто из нас не мог говорить. Вместо этого мы обе плакали беззвучными слезами в течение нескольких часов, пока машина не затормозила и нас не подбросило на дороге, настолько рыхлой, что она не могла быть асфальтированной.
Было еще темно, когда он вытащил нас обоих из машины, угрожая перерезать горло, если мы попытаемся бежать. Учитывая огромный нож, висевший у него на поясе, я ему поверила.
Затем он заставил нас идти в гору, что показалось мне милей, привел нас в это место и толкнул меня на колени. Он развязал Женевьеву и вложил ей в руку пистолет, пообещав, что он не заряжен, так что она не должна ничего пытаться сделать. Затем он подтолкнул ее так, что пистолет коснулся моего виска в ее дрожащей руке.
С нее сняли кляп. С ее запястий и лодыжек сняли скотч. И он велел ей не двигаться. Перестать, блядь, плакать.
В конце концов, Женевьева должна была выглядеть как моя убийца.
Он сделал несколько снимков, затем снова заклеил ее скотчем, поставив нас обеих рядом с деревом. К счастью, он снял и мой кляп. Они были нам не нужны. Здесь никто не услышал бы нас, если бы мы закричали.
Он исчез на некоторое время, но я знала, что он не ушел далеко. Если бы мы попытались убежать, он бы увидел. Если бы мы попытались освободить руки, он бы увидел.
Так мы и сидели, обе в шоке, пока он не вернулся и не встал над нами, молча наблюдая.
Я опустила голову, не желая провоцировать его. С каждой минутой нам становилось все холоднее. Я была в шлепанцах после ужина у родителей. Женевьева была босиком и в черных шелковых пижамных штанах. Должно быть, он забрал ее из отеля, где она остановилась в Бозмене. Ее белый топ был тонким, но, по крайней мере, имел длинные рукава. Спина была открыта, демонстрируя зеленый спортивный бюстгальтер на бретельках. Когда она наклонилась вперед, на ее коже появились красные царапины от коры дерева.
Ее ноги были практически сырыми от долгой прогулки по лесу.
Она фыркнула. — Почему это происходит?
Я наклонилась к ней, позволяя своему виску лечь на ее голову. Это было лучшее объятие, которое я могла дать ей в данный момент. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что? — Ее тело напряглось, она даже задрожала.
— Когда я приехала в Денвер, ты мне кое-что рассказала. Ты сказала, что твоя мама всегда называла твоего отца Презом. Ну, это прозвище было мне знакомо, и я.…ну, я вроде как поняла, кто твой отец.