Стальные перья

Орловский Гай Юлий

– А всего лучше к лошадиному хвосту! Да прокатить вперед ногами, по-нашему, по-сагатски!

– По-сагатски, как же! План хорош, да только как подступиться к такому?

Аэлло заметила, как заклекотала на плече Уля птица, тот пригладил взъерошенные перья, скупо улыбаясь, произнес:

– Будет, будет. Не веришь магу, дружище? Я тоже. Да и никто не верит болтовне.

– Ну? – продолжал подначивать маг, делая вид, что не слышит обидных слов Уля и недовольного ропота толпы. – Есть ли среди сагатов смелые?

Или одни трусы?

Этого люди не стерпели. Сразу несколько шагнули навстречу магу, Аэлло даже показалось, что дрогнула от топота земля. Из нескольких глоток вырвалось нечто похожее на звериный рык, так грифон предупреждает о смертоносной атаке.

Один попытался замахнуться кнутом, другие сдержали, повисли на мускулистых руках.

Однако молодой, даже юный парнишка опередил всех.

– Я готов! – почти нараспев, так, что каждое слово звенело в воздухе, отчеканил он. – Я забью оскорбление обратно в твою поганую пасть, старый колдун!

Парнишка выскочил вперед нахохленным воробьем, прежде, чем старшие успели остановить его.

Подбоченился рядом с дылдой магом, уперев руки в бока, глядя на старика исподлобья.

– Ну же? Ну? Что молчишь? – храбрился юнец, пружиня коленями. – В рот воды набрал?

Нарочито небрежным жестом он провел ладонью по бритой макушке, растрепал косу на затылке. Стоило ему убрать руку, как ветер принялся играть легким пшеничным волосом.

Узкие губы мага растянулись в усмешке. Так улыбается кот наглой, бесстрашной, или просто дурной мыши, понимая, что с этим ужином он сначала вдосталь наиграется.

На плече атамана завозилась птица, попыталась расправить крылья, но тот быстро подхватил ее за бока обеими руками, аккуратно раскрыл ладони, подбрасывая сапсана в воздух.

Маг осмотрел парнишку, словно к коню приценивался, даже вокруг обойти не поленился.

– Вода примет тебя своим мужем и сыном, юный воин, – пророкотал его голос, и юнец на мгновение зажмурился и сморщил конопатый нос.

В следующий миг парень нарочито нагло произнес:

– Так за чем же дело стало? Почто медлишь-то, дед?

Маг снова усмехнулся, одними губами, темными провалами глаз продолжал буравить добровольца.

Наконец, кивнул.

Маг отвернулся к реке, а парень выдохнул и сглотнул слюну.

Над берегом воцарилась такая тишина, что Аэлло услышала, как с цветка на цветок перелетают пчелы и шмели, даже вода словно остановила свой бег, а солнце замерло, неловко покачнувшись в огненной колеснице.

Резким движением маг выбросил руки над водой, медленно кивнул, отчего седые пряди заслонили его сосредоточенное лицо, затем также неспешно поднял голову.

Аэлло ахнула – в руке мага появился золотой трезубец, точь-в-точь такой же, как на поясе Селины, только с кроваво-красным рубином в центре.

– Это же Рубиновый

Трезубец! – одними губами произнесла Аэлло. – Это о нем говорила Селина…

По толпе пронесся испуганный ропот, а гарпия, сосредоточенная на Рубиновом Трезубце, не сразу увидела, как над водой поднялся прозрачный, голубой столп, что вытянулся куполом, а затем и вовсе превратился в огромную каплю, отделившись от водной глади. В капле испугано бьется пескарик, тычется открытым ртом о стены внезапной темницы.

В гробовой тишине маг нацелил Рубиновый Трезубец на каплю.

Глава 9

Бултыхаясь, играя бликами на лицах, столп воды приблизился к самому лицу будущего мужа и воина воды. Сглотнув, парнишка во все глаза уставился на свое отражение. Пескарик рванулся вперед, словно хотел выскочить парню прямо в лицо, и тот отшатнулся. Глупая рыба, конечно, не смогла покинуть своей тюрьмы, а в толпе обидно загоготали.

Щеки парнишки покраснели, кончики ушей стали малиновыми. Парень сжал губы, сморщив конопатый нос, скрестил на груди руки, топнул и с вызовом уставился на мага, мол, чего же дальше.

Маг улыбнулся на этот раз совсем уж по-отечески, сделал неуловимое движение пальцами, и гигантская капля поглотила юношу, впустив его в себя, и не выпустила обратно.

Пескарик испуганно метнулся в самый верх, столкнувшись с невидимой преградой отлетел назад. Рыба запуталась в волосах мальчишки, что, оказавшись в воде, принялись извиваться, словно водоросли.

Глаза парня чуть не выскочили из орбит, воздух пузырями пошел изо рта. Юнец принялся махать руками и ногами, забившись, словно рыба в сети.

В гробовой тишине, что никто так и не посмел нарушить, Аэлло показалось, что она слышит крик, доносящийся из-под толщи воды:

– Мама!!

Тонко и робко, как будто неуверенно заголосили женщины.

По толпе прокатилась грязная, увесистая брань.

Кто-то крикнул:

– Не дури, дед!

– Отпусти мальчонку!

– Ну!

Аэлло тоже закричала, пытаясь взмыть вверх, но оторваться от земли на смогла. Крылья за спиной распахнулись и часто забили, но никто не заметил этого, все лица обращены к магу.

Крик гарпии из гневного быстро стал испуганным. Земля под ногами чавкнула, засасывая ноги по щиколотку.

Люди задергались, пытаясь подступиться к магу, замахали руками.

Но никто не сдвинулся с места, все увязли в болоте. Сквозь гневные крики мужчин и визг женщин отчетливо пробилось жадное чавканье.

Секунду назад твердая земля превратилась в предательскую трясину. Кто не устоял на ногах, упал, и уже не поднимался. Крики слились в единое пространство хаоса, что состоит из проклятий, мольбы, боли.