Стамбул. История. Легенды. Предания
Шрифт:
Дворец, находившийся в этом квартале, первоначально был построен императором Анастасием I (491—518), потом несколько веков служил византийским императорам загородной резиденцией. Позднее он расширился и захватил со всеми своими пристройками территорию в 300 000 кв. м. В 1150 г. император Эммануил I Комнин перебрался во Влахернский дворец, опасаясь соседства Большого императорского дворца с Ипподромом, где во время волнений и мятежей так часто бушевали страсти народа.
Так как Влахернский дворец был сооружен на крутых откосах, то были возведены огромные своды и широкие стены, чтобы поддерживать многочисленные террасы. За укрепленной оградой нового дворца разместились обширные сады, дворы с портиками, многочисленные помещения для самого императора, его семьи, сановников и стражи, а также часовни и другие церковные сооружения. Все эти здания составляли квартал,
Для развлечения императоров около дворца был выстроен цирк. Недалеко от него виднелись (и до сих пор виднеются) две большие башни.
В 1188 г. для защиты Влахернского дворца была построена «Башня Исаака Ангела», вход в которую был устроен со стороны дворца через сводчатый проход [41] . Часть Влахернского дворца прилегала к одной из стен башни, в которой были пробиты три сводчатых окна с широким видом на окрестности. В каждой из остальных стен башни имелось только по одному окну.
41
Теперь этот вход ведет в сад одной из мечетей.
Окно со стороны гавани вело на крышу низкой «Башни Анемы», названной по имени арабского принца Михаила Анемы (сына одного из царей Кандии), заключенного в нее при императоре Алексее I Комнине. Позднее башни были соединены между собой внутренним ходом. Под «Башней Анемы» в византийские времена находилась большая подземная тюрьма, сохранившаяся лучше других казематов [42] . В нее проходили через небольшое сводчатое отверстие, пробитое в стене у подножия башни.
42
Остатки ее во второй половине XX в. обнаружил греческий археолог А. Поспатис.
Во Влахернском дворце император Алексей I Комнин весной 1097 г. принимал предводителя крестоносцев — князя Боэмунда Тарентского, который казался ему самым опасным противником. Однако, к всеобщему удивлению, тот повел себя не как недруг Византийской империи. Оставив своих рыцарей в пригороде, он прискакал в столицу в сопровождении всего лишь десятка воинов. Посланцы императора, все время низко кланяясь, провели этого ладно скроенного сеньора в приемные покои Влахернского дворца. Придворная челядь выражала восхищение его осанкой, доспехами, легким шлемом, изящно отделанным серебром и венчавшимся гребнем в виде дракона, раскрывшего пасть, а также коротким мечом в ножнах из металла и слоновой кости и серебряными шпорами, позвякивавшими при каждом его шаге.
Когда Алексей I Комнин увидел своего старинного врага, смело и с открытым взором направившегося прямо к его золотому трону, то сам поднялся ему навстречу. Император приветствовал Боэмунда Тарентского так, словно это был его лучший друг и союзник; усадил его радом с собой, долго и сочувственно расспрашивал о трудном пути… Как передает в своих записках Анна Комнина (дочь императора), «дружеской речью он старался уничтожить воспоминания об их войнах и прежней вражде». После беседы рыцаря отвели в предоставленную ему резиденцию в монастыре Космидий…
В этом дворце император Исаак II Ангел в 1204 г. тоже принимал крестоносцев, которые были поражены обширностью садов, великолепием сводов и роскошью стен, сплошь покрытых мозаикой по золотому фону; дворами, вымощенными плитами из драгоценного мрамора; ручьями проточной воды, бежавшими по алебастровым каналам… Владыки франков были ослеплены сказочными богатствами, не без намерения выставленными напоказ: золотой посудой, драгоценными предметами, бесчисленным множеством парадных одеяний, шелковыми тканями…
Латинские императоры Константинополя тоже жили и устраивали приемы во Влахернском дворце. Когда византийский император Михаил VIII Палеолог вновь завоевал Константинополь, ему пришлось поселиться в Большом императорском дворце, потому что Влахерны находились в запустении, были закопчены дымом и полны нечистот и мусора. После восстановления Влахернский дворец вновь стал единственной резиденцией Палеологов и оставался ею до захвата Константинополя турками, а потом в несколько часов утерял свой царственный блеск и превратился в одинокое и пустынное место… Посетивший его султан Мехмед II не удержался, чтобы не повторить изящное двустишие персидского поэта, которое представляло собой надгробную
В настоящее время от Влахернского дворца сохранились лишь немногочисленные остатки стен и арок, теряющихся среди жилых домов или ставших их частью.
Влахернская церковь
После великого храма Святой Софии ни одно религиозное сооружение не играло такой роли в византийской истории, как церковь Пресвятой Богородицы во Влахернах. Византийская императрица Пульхерия (супруга императора Маркиана), не верившая в воскрешение Пресвятой Богородицы, писала Иерусалимскому патриарху Ювеналию о том, чтобы вскрыть место погребения и прислать в Константинополь мощи Богоматери. Патриарх Ювеналий нашел в гробнице только одежды Божией Матери, часть которых и отправил с посланием, в котором горько укорял императрицу за неверие. И Пульхерия немедленно воздвигла во Влахернах храм, в котором и положила присланные святыни. Храм прилегал к стене Влахернского дворца, а двери его выходили внутрь дворцовой ограды. В описании одного французского путешественника о храме сказано следующее:
«Внутренняя дверь Влахернской церкви по интересу, ею представляемому, могла бы сравниться с лестницей Версаля! Сегодня там император на носилках, окруженный то своими знаменитыми варягами, то свитой евнухов или длинным рядом священников и монахов, бросающий беспокойный взгляд на сановников, среди которых он ежеминутно ищет грядущего убийцу и счастливого своего заместителя, который прикажет бросить на арену цирка его изуродованный труп. Завтра тут поспешно с трепетом идет патриарх с длинной седой бородой в своем золотом одеянии. Он знает, что царь, охваченный своим мрачным богословским духом, призывает его во дворец, чтобы предоставить ему выбрать между ересью, которая погубит его душу, и убийственной ссылкой на какую-нибудь скалу Мраморного моря. Сегодня тут торопливо ведут в церковь принцесс, матерей, жен или дочерей какого-нибудь убитого или свергнутого императора, чтобы остричь им волосы, сорвать с них пурпурные, расшитые золотом туники и отвести в темных монашеских одеждах в какой-нибудь монастырь — их новое жилище до конца дней».
Впоследствии император Лев Макелл пристроил к Влахернскому храму круглую церковь, а император Юстин расширил храм, прибавив к нему две абсиды, и украсил его колоннами из паросского мрамора. Широкий и длинный храм получил, таким образом, крестообразную форму с двумя нишами по концам и особым зданием под куполом. В священной раке в нем хранились риза, пояс и скуфья Пресвятой Богородицы.
В царствование благочестивого императора Льва и супруги его Вероны жили в Константинополе два родных брата Гальбий и Кандид, весьма важные сановники. Желая поклониться святым местам Иерусалима, они с разрешения императора отправились в путь. Когда братья проходили по Галилее, они зашли в небольшое селение Назарет, чтобы поклониться дому, в котором жила Пресвятая Дева Мария и где явился Ей ангел Гавриил, возвестивший о рождении от Нее Сына Божиего — Спасителя мира. Гальбий и Кандид остановились в небогатом доме одной благочестивой незамужней еврейки, где увидели комнату, в которой стояло множество свечей и курился фимиам, издававший ароматное благоухание. В этой комнате находилось много больных людей — хромых, слепых, глухих… И братья стали расспрашивать хозяйку, что за святыня хранится в этой комнате. Смутившись, она ответила, что на этом месте некогда явился Господь. Изумившиеся братья стали расспрашивать подробнее, и тогда хозяйка сказала им так: «Мужи благочестивые! Узнайте, какая великая святыня хранится здесь! Ее силой все больные получают исцеление от своих недугов: слепые начинают видеть, глухие слышать, хромые ходят, немые обретают дар речи, прокаженные очищаются, бесы из людей изгоняются… И творят эти чудеса хранящиеся здесь ризы Пресвятой Богородицы, которые достались мне от прародительницы моей — одной из тех вдов, что были при Успении Божией Матери и по Ее завещанию получили по ризе. По завещанию прародительницы ризы переходят от девицы к девице, прославившейся жизнью честной и благочестивой. В нашем роде, кроме меня, не осталось более девиц, и я открываю вам эту тайну с тем, чтобы вы не разглашали об этом до моей смерти».