Шрифт:
«Алмаз алмазом режется, вор вором губиться»
Народная мудрость.
Что с ней было не так? Любаша медленно брела по дороге. Вчера вернулась заполночь и получила выволочку от родителей. Сегодня возвращалась под утро. Страшно, что устроит отец.
Ранее утро мая нежным ветерком трепала её волосы. Нежное прикосновение, как поцелуи Витиных губ. Родители против него. Ну и что, что он такой рисковый. Она знает, у него все получится. Вот как ловко они с ребятами подломили ту богатенькую квартирку. Что с того? Пусть куркули делятся. Колечко-то у нее. Правда носить его можно только вне дома, и от знакомых прятать. Этот милый яркий бриллиантик и теплое золото. Маленькое
Не прав отец. Он никогда не попадется. Потому что теперь мы у него – я и наш малыш. Он будет ещё не скоро, но он будет. Хочу сына, смелого и рискового, как отец. Но похожего на неё, Любашу. Тогда будет счастливым. Примета такая.
Девушку можно было бы назвать привлекательной. Если бы не следы похмелья и вечно недовольное выражение лица. Но все равно, когда она шла по улице в своем неновом, но добротном дешевом платьице, мужчины оборачивались на неё, а некоторые даже заигрывали.
У Любаши никогда не было в жизни ничего своего и ничего нового, купленного только для неё. Третий младший ребенок в семье, который донашивает платья старших сестёр, доигрывает их игрушками, ходит в школу с их старыми портфелями.
Младшая дочь должна была быть всеобщей любимицей, но все лавры доставались старшей сестре. Она и умница, и разумница. И отрез ей на платье, и бусы, и косынка. Потому, что первая из всей многочисленной родни поступила в институт на библиотечное дело. Вот дуррра! Лучше бы шла на бухгалтера. Мать любашиной подруги Лидки работает на заводе бухгалтером. Так сам директор завода издалека бежит с ней поздороваться. И всё на «Вы», и ручку целует, а та ему распоряжения дает! И в доме у них нечета Любшиными родителям. Все комнаты в коврах. Хрусталь везде. Даже на потолке хрустальная люстра. Сверкает, как её Любашин тайных бриллиантик.
Отец ждал ёё у ворот дома. Деревянная лачуга, гордость родителей, построен своими руками. Клозет во дворе, ни душа, ни ванной, и вонь от кур и кролей. Что хорошего? Вон Лидкины родители получили квартиру со всеми удобствами. Лидка всем хвастается, как у них теперь хорошо. Почему, она, Любушка-голубушка, должна таскаться с чайником, чтобы элементарно помыться? Нет, Витя обещал, что сделает жилье. Для начала комнату в комуналке. Но все лучше, чем эти нескладухи на задворках Москвы.
Скандал был. На этот раз совсем сильный. Думала отец убьет её. И мать совсем её не защищала.
Где-то через неделю Витенька взял Любашу на дело. Она стояла во дворе на шухере с другим парнем из их команды. Изображали влюбленных. Но в квартире сработала сигнализация. Бабка, глухая тварь, не предупредила, что её соседи поставили себе телефон и тут же установили сигнализацию. Ну как это можно было не заметить? За что Витенька ей дорогущие продукты таскал. Сами их не ели, этой твари откладывали. Ребята специально магазин подломили в области ради этой старой сволочи.
Любаше повезло. Она проходила только свидетелем. На неё действительно ничего не было. Во дворе дома она не светилась, была той ночью первый раз. Парень, что дежурил вместе с ней пошел по одному из дел по ограблению. Оставил там свои пальчики. А Любаша – «чистенькая». Правда в ментовку таскали, и родителей вызывали, но отбрехалась. Хорошо, что по настоянию Витюши колечко дома надежно запрятала в тайник под полом. У них ничего в доме не нашли.
Отец даже не скандалил. Просто сидел за столом в зале. Суровый, весь правильный, как всегда. Его мощные, измученные работой руки лежали на коленях. Если бы он просто погладил её по голове и прижал к себе! Она бы расплакалась, как в детстве на его груди, он бы простил. Она бы рассказала ему всё-всё. Поведала бы все свои тайны. Даже колечко свое отдала бы для старшей сестры.
Он молча смотрел на неё. Долго смотрел и молчал. Потом произнес: «Ты выходишь замуж. Это сын моего напарника, Валера. Если он тебя не исправит, то уже никто». К Вите на свидание не пустил даже попрощаться. Витюша так и сгинул в никуда в колониях. Разные ходили слухи. Кто-то говорил, что он сбежал, но его поймали. Другие
***
«Каждый, прочитавший эту колонку подумает,
что растущие тяготы моей роли главного хакера
превратили меня в сволочь. Но это неверно.
Я всегда был сволочью».
Линус Торвальдс.
Можно сказать, что жизнь налаживалась. На дворе стояли семидисятые. Всеобщий галдешь в обществе прошел. Эйфория от Великой Победы стала уже привычной. Стало спокойно, почти сыто и почти размеренно. Любаша окончила курсы медсестер, стала работать на станции переливания крови. Им дали квартиру – двухкомнатную хрущёвку в центре города. И вот удача – Лидка с мужем получили квартиру там же, в том же подъезде, только этажами выше – Любаша на втором, Лидка на пятом.
Соседями Любаши через стенку была молодая семья. Глава семьи – статный молодой человек чем-то напоминающий Витеньку, числился в КГБ и работал куратором в одном из институтов. И опять удача – его сын сильно заболел, и Любаша сумела достать кровь редкой группы для переливания. Её носили на руках. Сосед не знал, как её отблагодарить. Постоянно таскал продукты из спецпайков. А потом, как-то все быстро случилось. В общем, второй сын Любаши возможно и от него.
Люди уважали Любашу, прислушивались к её мнению. Потихоньку она осмелела, и поняла истинную силу слова, о которой так много ей втолковывала старшая сестра. Эта дуреха до сих пор верит в добро и справедливость. Она так и не догадалась, что Любаша свое первое почти новое платье заимела только потому, что испортила его, чуть порезав отцовской бритвой. Эта чистплюйка тут же сказала, что не будет это носить. Средняя сестра также нос воротила. А Любаша пришила несколько пуговок на платье, замаскировав штопку, и вуа-ля, у неё новое польское платье. Правда в нем её и взяли тогда, но она была вся такая модненькая, красивая. Новую сумку и туфли она уже от средней сестры заимела похожим образом. Следователь тогда все глазками на неё стрелял, старый пень.
Старший сын уродился характером в Витюшу, такой же отчаянный. Любаша его любила. Он её понимал, и помогал, чем мог в её проделках. Где соврет правильно, где сплетню пустит. Вместе они решили, что он пойдет в школу милиции. Потому что милиция – это власть. Да и деньги хорошие можно сделать. Отец как-то проговорился, что Любашу тогда выпустили не просто так. Кстати, колечко своё Любаша в тайнике потом так и не нашла. Уж не тому ли следователю-старому пердуну оно ушло, хотя она считала, что просто угодила ему в кабинете, секс-опыт имелся. Витюша в этом знал толк.
Младший сын тяготел к отцу. Тоже правильный, наивный, чистый. Этим и раздражал. Хотя и хулиганил понемногу. Но всегда принимал сторону отца и сознавался в своих проделках, смиренно принимая справедливое наказание.
Так проходили годы. Вокруг Любаши всегда были скандалы, но она научилась быть как-бы ни причём, в стороне, делая всё чужими руками. Интелигентиков легко можно было вывести из себя. Этому она натренировалась ещё на своей старшей сестре в детстве.
И тут грянула перестройка. Любашин муж со своим приятелем занялся бизнесом –торговали стройматериалами. Появились большие деньги, а муж пропадал на работе. Сыновей он почти запустил. Старший же, испытывая неприязнь к младшему брату, ревнуя его всегда к отцу, устроил страшное. Уже начав стажироваться в милиции, он подбросил младшему наркотики. Но сработал нечисто. Поползли слухи и об этом, и о том, что он хочет засадить брата в колонию для несовершеннолетних. И засадил на год, несмотря на все старания любашиного мужа. Для последнего это был удар. Он во всем винил Любашу. К тому же среди баб поползли слухи о её любовных похождениях.