Старая роща

Мышев Юрий

Срочно была послана группа солдат, в которую попали и «молодые» Игорь с Толиком – задание было не из опасных. Разобрали развалины и спасли женщину с ребенком. Они были целы и невредимы, только рука у матери была сломана – ею она прикрывала дочь. Их привели в часть, и военный врач оказал необходимую помощь. На другой день обрадованный старик пришел к солдатам, благодарил их, руки жал, совал им кульки с урюком.

Тогда в начале их пребывания в Афганистане в районе несения боевой службы было затишье, и солдат часто посылали в кишлаки восстанавливать разрушенные дома. Игоря неприятно удивило, что дехкане смотрели на советских солдат хмуро и даже неприязненно. С тем стариком они познакомились ближе. Толик Васин

был переводчиком в беседах с ним. Из общения выяснилось, что волновало многих простых афганцев после прихода к ним советских войск – шурави. Не везде дехкане получили землю, отнятую у феодалов. Плохо, что Коран ругают, прогнали имамов, мулл арестовывают. Во многом, конечно, виноваты местные власти, но простые люди думают, что это с севера «красные дьяволы» – безбожники явились, все плохое из-за них. Зачем в школах обучать вместе мальчиков и девочек? Зачем женщине учиться? Грамотность только во вред. Вон, в одном кишлаке учителю язык отрезали, потом по горлу полоснули кинжалом. Не надо менять старые порядки, нарушать вековые традиции.

У старика двое сыновей тоже воевали. Но он не знал, на чьей стороне, или не хотел говорить. Дома они не появлялись больше года. Война разрушала не только хижины, но и семьи.

Там, в Союзе, верилось, что с советской мощью, современной техникой удастся быстро подавить мятеж оппозиции, но чем дольше Игорь находился в Афганистане, тем яснее понимал: пребывание их здесь не будет коротким. По всему чувствовалось, что сопротивление моджахедов нарастало. О том, что советские войска обосновывались надолго, говорило и прибытие строительных отрядов. Сооружались казармы, пищеблоки, медпункты, офицерские общежития, клубы, овощехранилища, бани. Строительные материалы – каждый гвоздь, каждую доску – надо было везти из Союза по дороге, подвергавшейся налетам душманов. Так было и с углем, и с дровами.

Но постепенно быт налаживался. Роты переселялись в сборно-щитовые казармы.

Уже через месяц вновь прибывшим солдатам пришлось участвовать в боевых операциях. Опыт приобретали на ходу.

…Поступило донесение от разведки о появлении группы моджахедов в одном из кишлаков, километрах в восьми от части. Душманы не щадили местных жителей, особенно если те были настроены лояльно к советским. Жителям приходилось в таких случаях укрываться в горах, виноградниках, тайных погребах и подземных водоводах – кяризах.

Дежурное подразделение выдвинулось в район обнаружения «духов» ночью. Большинство бойцов в дежурной группе были «стариками», не раз участвовавшими в боевых рейдах. «Молодых» набирали постепенно, в зависимости от опасности операции. То задание было обычным, поэтому отобрали в группу и «молодых». В нее попали и Игорь с Толиком.

Толика не сразу взяли. Командир группы майор Седов от него отмахнулся:

– Хватит с меня интеллигентиков! Вас как куропаток отстреливают, потом мамкам вашим в глаза смотреть…

– У меня «отлично» по стрельбе и по физподготовке. Я осторожен, как кошка, вы же знаете, товарищ майор. У меня оба деда фронтовики, один в милиции после войны служил, имел ранения и на войне, и в мирное время, другой дед погиб на фронте. Я комсорг роты, а на серьезном задании ни разу не был. Я должен идти. Возьмите, не пожалеете!

Седов не устоял перед его напором:

– Черт с тобой! Никаких скидок, имей в виду. Не высовываться без необходимости, помни все, чему тебя учили. И никаких стихов с собой!

– Есть, товарищ майор! Стихи у меня здесь. – Толик постучал себя по груди.

Майор грустно улыбнулся: романтик… Сколько он таких видел. Первый же бой выбьет из него весь романтизм. Если выживет…

Операция проводилась совместно с отрядом афганской народной армии. Следовавшая за ними бронегруппа укрылась в складках местности, километра за три до кишлака. Дальше двигались

в пешем строю. На подходе заняли господствующую высоту, организовали круговую оборону.

Кишлак был блокирован.

Рано утром по сигналу командира бронегруппа совместно с афганцами начала движение. Заслышав шум моторов, «духи» стали уходить из кишлака в горы и попали под огонь блокирующего подразделения. Вот тогда Игорь впервые увидел их не безобидными пленниками, а разъяренными вояками. С бородами, одетых в серо-зеленые халаты, в тюбетейках. В руках странное оружие: иностранные ручные пулеметы, карабины. Крики: «Аллах Акбар!»

Игорь видел, как бежавший прямо на него бородач со злым отчаянным взглядом целился на ходу из карабина, а за ним пристроился второй, держа в руках базук – ручной американский гранатомет времен Второй мировой войны – и направляя его на скалу, за которой укрывалась группа бойцов. В первые мгновения Игорь не мог пошевелиться, стоял, как заколдованный этим бородачом, и ожидал убийственного выстрела. «Вот и все?..» – мелькнуло лихорадочно в голове.

Это произошло одновременно: выстрел из-за скалы и падение Игоря на острые камни. Его резко толкнул боец, оказавшийся рядом. Так было принято – молодого подстраховывал опытный. Кто-то опередил моджахеда с гранатометом, и, хотя тот успел сделать выстрел, граната ушла выше и разорвалась далеко позади их.

– Чего разлегся, как на пуховой перине! Откатись за камень и бросай гранату! У меня правую руку задело… Видишь, снова полезли.

Игорь пришел в себя. Метнул вниз «лимонку» и тут же, передернув затвор, дал очередь из «калаша». Раздался гулкий взрыв, отдавшийся дальним эхом в ущелье. Послышались вскрики, стоны.

К раненым «духам» ползли свои на помощь. Ползли, несмотря на интенсивный смертоносный обстрел. Их основные силы стали отступать к кишлаку.

– Сейчас будут пытаться прорваться с другой стороны, – обратился майор Седов к группе. – Первое и второе отделения за мной! Остальные остаются на прежних позициях. Быть готовыми к тому, что они снова пойдут сюда – удобный проход по долине. За меня остается сержант Петров.

К сержанту Петрову Игорь уже успел проникнуться симпатией, именно он толкнул его, спасая от выстрела душмана с карабином. Сержант донимал солдат в части, придирался по каждому мелкому поводу, изводил «шагистикой»: «Чтоб по Красной площади не стыдно было пройти!», по пять раз приказывал перешивать подворотнички: «Чтоб были белоснежными, как на балу у Золушки!», по десять – перезаправлять постели: «Кантики должны быть идеально ровными, а у вас – горные хребты!» Он их изводил в казарме, на плацу, а здесь, в бою, все его придирки показались ничтожной мелочью. Он был опытным бойцом, надежным, прошел огонь и воду – это видно было с первых минут боя. Его уверенность и спокойствие передавались другим: «Пули – не мухи, от них не отмахнешься, но увернуться можно», «Автомат должен стать частью вашего молодого тела», «Прижимайся к камням, сливайся со скалой, вползай змеей в расщелины», «Хочешь выжить, вернуться к девушке, воюй головой, но не подставляй ее, не каменная. Каску не снимай», «Духи» хитры и коварны – не стесняйся учиться у них, но помни: для них смерть – дорога в рай, для нас – сомнительно».

Уверенность сержанта пригодилась еще раз в этом бою, когда группа моджахедов, не сумев прорваться с другой стороны, – у Седова тоже не вырвешься просто так! – снова пошла на них. Сержант перераспределил позиции. Игорю приказал вместе с опытным бойцом рядовым Николаем Потаповым, который был вооружен гранатометом, переместиться на левый фланг, где меж камней уходила вверх горная тропа. На них должен был прийтись первый удар, если «духи» свернут на тропу:

– Ваша задача – придержать «духов», не лезьте на рожон, уложите их на землю, а там мы подоспеем с основными силами с тыла.