Старая столица
Шрифт:
Цвет гор, на которых возжигаются прощальные костры, и цвет вечернего неба воспринимались Тиэко как цвета наступающей осени.
За полмесяца до прощальных костров, в ночь перед началом осени [53] в храме Симогамо празднуют проводы лета. Тиэко нравилось вместе с подругами взбираться на насыпь у реки Камо и глядеть оттуда на костры Левого Даймондзи. Она привыкла любоваться ими с самого детства.
Но по мере того, как она взрослела, этот праздник грустью
53
…перед началом осени… — По солнечному календарю осень начинается 8 августа.
Тиэко вышла на улицу поиграть с соседскими детишками. Праздник Даймондзи пока еще не вызывал в их юных сердечках тоскливых дум — их больше занимал фейерверк. Летний праздник Гион принес Тиэко новую печаль: она узнала от Наэко о безвременной кончине своих настоящих родителей.
«Завтра, пожалуй, наведаюсь к Наэко. Заодно скажу ей про пояс, который заказала Хидэо», — решила она.
На следующий день Тиэко отправилась в путь, надев скромное кимоно.
Она вышла из автобуса близ водопада Бодай. А ведь я еще толком не видела Наэко при свете дня, подумала она.
На Северной горе работа была в самом разгаре. Мужчины шкурили бревна криптомерии, и вокруг громоздились целые горы коры.
Тиэко сделала несколько шагов и остановилась в нерешительности, но тут к ней, запыхавшись, подбежала Наэко.
— Барышня, как хорошо, что вы приехали! Я так рада, так рада!
— Может, я не вовремя? — спросила Тиэко, увидав, что девушка в рабочей одежде.
— Не беспокойтесь, я как только вас увидела — сразу отпросилась на сегодня. Пойдемте в рощу — там нам никто не помешает! — и она тронула Тиэко за рукав.
Наэко поспешно сняла передник и расстелила его на земле. Это был круговой хлопчатобумажный передник из Тамбы — достаточно широкий, чтобы девушки свободно разместились на нем.
— Садитесь, — предложила она.
— Благодарю.
Наэко сняла с головы полотенце и руками расправила волосы.
— Как хорошо, что вы приехали, я так рада. — Глаза Наэко сияли, она не могла оторвать взгляда от Тиэко.
Сильно пахло землей и деревьями — то был запах гор, поросших криптомериями.
— Здесь нас снизу никто не увидит, — сказала Наэко.
— Мне нравится, как растут криптомерии, я иногда приезжала сюда, чтобы поглядеть на них, но в самой роще не была ни разу, — сказала Тиэко, оглядываясь. Их окружали стройные стволы деревьев — все почти одинаковой толщины.
— Это посадки, — пояснила Наэко.
— Понимаю.
— Деревьям около сорока лет. Скоро их спилят, превратят в бревна, которые пойдут на опорные столбы в домах и что-то там еще. Иногда я думаю: если их не трогать, они могут расти еще тысячи лет и станут толстые— претолстые.
— …
— Если бы в этом мире не было людей, не появился бы и Киото. Вместо него рос бы девственный лес и простирались бы дикие равнины, поросшие травами. Не человек бы здесь царствовал, а олени и дикие кабаны. И зачем только на свете появились люди? Человек — страшное существо…
— Странные мысли приходят вам в голову. — Тиэко с удивлением поглядела на девушку.
— Иногда…
— Вы не любите людей?
— Почему же? Очень люблю… Больше всего на свете. Просто, бывает, задремлешь в лесу, а потом очнешься и думаешь: как бы все было, если бы человек вовсе не существовал на этой земле?..
— Может, вы в душе пессимистка?
— Нет, пессимистов я терпеть не могу. Мне каждый день приносит радость, и работаю я с удовольствием… И все же человек — это…
Неожиданно в роще потемнело.
— Будет ливень, — сказала Наэко. И сразу сквозь листья на макушках деревьев стали падать крупные капли дождя.
Загремел гром.
— Мне страшно! — бледнея, прошептала Тиэко и схватила Наэко за руку.
— Тиэко, подогните под себя ноги и наклонитесь поближе к земле, — крикнула Наэко и прикрыла ее собственным телом.
Раскаты грома становились все сильнее, беспрерывно сверкали молнии. Грохот стоял такой, будто разваливались горы. Гроза придвинулась вплотную, теперь уже громыхало совсем рядом.
Сердито зашумели вершины криптомерий, молнии полосовали небо, вонзались в землю, освещая стволы обступивших девушек деревьев. Красивые, стройные криптомерии теперь казались грозными, зловещими. Прямо над головой раздался оглушительный удар грома.
— Наэко, сейчас упадет молния! — закричала Тиэко, сжимаясь в комок.
— Может, и упадет… Но только не на нас. Ни в коем случае! — решительно сказала Наэко и еще плотнее прикрыла собой Тиэко. — Барышня, вам намочило прическу. — Наэко вытерла волосы Тиэко полотенцем, сложила его вдвое и накрыла ей голову. — Может, и намочит немного, но уверяю вас, барышня, ни гром, ни молния не посмеют упасть на вашу голову.
Тиэко была не из трусливых, и уверенный голос Наэко ее успокоил.
— Спасибо вам, большое спасибо! Вы уберегли меня от дождя, но сами-то промокли насквозь, — сказала она.
— Что вы, не беспокойтесь, на мне ведь рабочая одежда… Я так счастлива, — ответила Наэко.
— Что это блестит у вас на боку? — спросила Тиэко.
— А, то специальный нож, чтобы обдирать бревна. Я, как увидела вас, сразу помчалась навстречу и забыла оставить его. Вообще-то он очень острый, — забеспокоилась Наэко и откинула нож подальше. Нож был кривой, без ручки и напоминал маленький серп. — На обратном пути захвачу, но вы не подумайте, будто я тороплюсь уйти.
Гроза, по-видимому, удалялась.