Старая Земля
Шрифт:
Все вокруг окрасилось в красный цвет.
Нурос поморгал. Сначала, чтобы стряхнуть с глаз кровь, потом — чтобы заставить умолкнуть тревожный сигнал доспехов, указывающий на биологические повреждения.
Он чувствовал себя оглушенным.
— Апотекарий?
Норн подошел ближе. Нормальный человек, пытающийся убедить сумасшедшего в его безумии.
— Он мертв. Опусти его, Нурос.
Путь преграждала взрывозащитная дверь, и между ними и их преследуемыми врагами осталось несколько метров усиленного адамантия.
На ретинальном
Норн присел рядом с телом, как только оно коснулось пола. Цепной резак, закрепленный на запястье его латной перчатки, негромко загудел. Апотекарий резкими ударами пробил сначала грудь мертвого воина, потом горло. Редуктор сделал всю остальную работу, вырезав прогеноиды легионера на случай, если когда–нибудь предоставится возможность имплантировать их снова. Если только кто–то из них доживет до этого времени.
— Даруй мир тому, кто больше не может сражаться, — прошептал Норн.
— Все кончено, Ворон? — спросил Нурос, спеша продолжить бой.
Норн печально кивнул:
— Мне не придется пускать в ход карнифик.
После этого он поднялся, бесстрастный, как сама смерть, и они двинулись дальше.
Вскипел яростный шквал ударных и зажигательных лучей, выстрелы яркими кометами осветили пустоту. Яркий и жесткий свет почти ослепил сенсоры противника, находящегося на расстоянии нескольких тысяч километров.
— Ещё залп, — произнес Лумак глубоким басом, рокочущим внутри его шлема.
Теперь он редко снимал шлем, ставший такой же его частью, как плоть и кровь, как его скорбь.
Скорбь, как ни странно думать об этом, всецело завладела им. Легионер Железных Рук из клана Аверний, один из немногих несчастных, оставшихся в живых. Очень часто, несмотря на холодную логику внедренных в его тело машин, он думал, что от него осталась только скорбь. И стыд. И ненависть.
Вот поэтому он и был так предан Медузону, терранину, как ни странно, но истинному сыну Горгона, несмотря на свое происхождение.
Феррус Манус погиб. И что бы ни делал Лумак, изменить это невозможно. Он и сам хотел умереть, но остался жив. И продолжающееся существование отягощалось непомерной ношей — его позором.
Нет, он не в силах был отменить смерть примарха, но мог мстить тем, кто в ней повинен. Ни одно деяние, каким бы значительным оно ни было — даже смерть Хоруса от железной руки Лумака, — не избавило бы его от стыда, но хотя бы как–то помогло. Малая толика…
— Мой господин? — обратился к нему капитан «Воли Горгона».
Лумак не заметил, что последние слова произнес
— Малая толика чего, сир?
— Мира? — откликнулся Лумак. — Искупления? Не знаю, теперь это не имеет значения.
Капитан хотел было сказать что–то еще, но, похоже,
— Еще залп! — скомандовал Лумак.
Обстрел продолжился.
Корабли с обеих сторон сблизились, и обмен залпами между ними стал интенсивнее. Яростный огонь кораблей Железных Рук заставил два звездолета противника, преследующих «Заврод», повернуть навстречу более крупным и менее поврежденным крейсерам. Как долго продлится атака «Железного сердца» и его спутников, предугадать было невозможно. Почти непрерывные вспышки пустотных щитов сверкали в окулюсе: Сыны Хоруса отвечали залпом на каждый залп.
Их огневая дисциплина и стойкость вызывали восхищение у Медузона. Даже уступая в огневой мощи, отступники проявили себя с наилучшей стороны, доказывая, что достойны быть легионерами магистра войны. И за это Медузон ненавидел их сильнее всего.
«Вам полагалось быть лучшими из нас…»
Он прищурил глаза, оценивая хрупкий баланс сил, и наконец заметил слабое место.
— Щиты работают с колоссальной перегрузкой, мой господин, — доложил капитан? — Мы сможем выдержать один, возможно, два залпа, а потом они рухнут, и нам придется восстанавливать защиту.
— Сколько это займёт времени?
Медузону не раз пришлось участвовать в пустотных сражениях и, хотя он отлично усвоил их основные принципы, вникать в тонкости у него желания не было.
— Несколько минут, сир.
Поблизости от двух групп кораблей разыгрывался конфликт не столь масштабный, но не менее важный. Истребители устроили между собой настоящую балетную дуэль. И в этом случае численное преимущество было на стороне Железных Рук, но пилоты XVI легиона проявляли летное мастерство и стойкость. В итоге торпеды не принесли никакой пользы. По крайней мере, на данный момент.
Медузон мрачно усмехнулся и указал на один из вражеских кораблей:
— Вот здесь запас энергии самый низкий.
Капитан поспешно взглянул на свой пульт, словно только что заметил этот звездолет.
Офицер из состава смертных ответил усмешкой на усмешку военачальника:
— Коллапс щитов неизбежен.
— Сообщи остальным кораблям авангарда, — обратился Медузон к Мехозе.
Тот уже открыл каналы связи, чтобы передать приказ, как вдруг затрещал корабельный вокс.
Ayг несколько секунд смотрел перед собой невидящим взглядом.
— Поступил сигнал, — нахмурившись, доложил он.
— Откуда? — спросил Медузон, ощутив настороженность Железного Отца.
— Это не один из наших. — Ayг повернулся и взглянул в лицо Медузону, как будто желая подтвердить истинность своих слов. — Просьба прекратить огонь и провести переговоры.
Медузон сердито отвернулся к иллюминатору.
— Капитан?
Смертный офицер потер нахмуренный лоб, на котором от этого не стало меньше морщин.
— Вражеские корабли прервали движение. Орудия молчат.