Старая Земля

Кайм Ник

Ayг поравнялся с Медузоном и взял на себя труд открыть собрание, хотя даже он не мог скрыть удивления при виде такой явной демонстрации силы.

— Братья, вы пришли на наше собрание с хорошей защитой.

— Верно, — подхватил Медузон, сделав шаг вперед. — К чему это?

Ответил им Равт, на этот раз не надевший шлема, что позволило военачальнику рассмотреть его лицо. Его холодная решимость вызвала недоумение Медузона.

— Мы встретились почти сразу после атаки, — сказал Равт. — Было бы неблагоразумно пренебрегать защитой.

Медузон махнул

рукой в сторону многочисленных вокс–подавителей, глушителей сигналов и блокираторов, установленных вокруг места встречи:

— И вы не доверяете нашей технологии сохранения анонимности и уменьшения угрозы обнаружения?

— Ты сам навлек на нас угрозу, — ответил Норссон. — Ты вовлек нас в борьбу против мятежника Тибальта Марра.

— Ты одержал великую победу, — заговорил Кернаг, сопровождая свои слова легким наклоном головы. — Но ведь всем ясно, что Марр охотился за тобой. Можешь ли ты со всей уверенностью сказать, что данное обстоятельство не повлияло на твои суждения? Я этого сказать не могу.

— И мы не можем, — добавил Равт. Наше положение становится все более опасным, — продолжил он. — Отсюда и повышенные меры безопасности. Я не возражаю. Риск — неотъемлемое свойство войны, как и наше злосчастное угасание.

— Подумать только! — криво усмехнувшись, воскликнул Медузон. — Я ведь собрал вас, чтобы выяснить ваше отношение к этой проблеме.

— Мы это понимаем, — непринужденно ответил Кернаг. — Железная Десятка снова обретет цель существования, но её не должен подменять своими личными целями военачальник, кем бы он ни был.

Медузон почувствовал, как скрипнули его зубы.

«Они все это спланировали, чтобы сместить меня».

Он посмотрел на Ауга, но железный отец только слушал, сохраняя бесстрастное выражение лица.

Похоже, Равт наконец открыл истину, хотя, судя по частому механическому подергиванию, Аркборн отчаянно хотел высказаться. Медузон гадал, не было ли остальным приказано молчать после загадочных высказываний в рубке «Железного сердца».

— Наша цель состоит в исполнении воли Горгона, — заявил Равт.

— Это я уже слышал от вас раньше. — Медузон перевел взгляд на железного отца клана Фелг. — Или по крайней мере от одного из вас.

Он сделал еще шаг вперед, оставив позади свой военный совет. Нарочитый жест, демонстрация превосходства. И только тогда Медузон заметил, что орудия на гусеничном ходу беззвучно поворачиваются, следя за каждым его движением. Он не утратил присутствия духа, хотя мог только гадать, к чему все это приведет.

— В прошлый раз я подумал, что раны, полученные почтенным железным отцом клана Фелг, затронули и его разум, или же он имел в виду, что мы всегда служим воле Горгона, оставаясь его сынами.

Он заглянул в холодные глаза Бессмертных, связанных со своими железными отцами покаянной клятвой. Затем взгляд остановился на четверке фратеров, явно намеренных его осудить, как он уже понял. Это собрание обрело все признаки судилища, или, что еще хуже, гладиаторской схватки.

— Феррус Манус мертв, —

произнес Медузон, удивляясь дрожи в собственном голосе.

А затем заговорил Аркборн, и Медузон понял, что сказанные им в рубке «Железного сердца» слова не были ложью, по крайней мере для него самого. Что еще хуже, Медузон осознал, что этим словам верили и остальные железные отцы.

— Горгон жив.

Несколько мгновений Медузон недоверчиво смотрел на Аркборна, затем нахмурился, не в состоянии принять это безумное высказывание.

— Кулег, — заговорил он, — ты же не можешь верить в…

Равт улыбнулся. Он действительно улыбнулся, и от этого зрелища у Медузона словно загорелись внутренности. Как же далеко зашло помешательство!

— Наш отец вернулся к нам. И он снова возглавит Железную Десятку.

— Ты бредишь, Кулег. Вы все сошли с ума! — в ужасе воскликнул Медузон, все еще не сводя глаз с четверки, но одновременно следя за подчиненными им воинами. Он махнул рукой, и Вулкан, сбросив с головы чешуйчатый капюшон, шагнул под свет натриевых ламп. — Я привел примарха. Вот он. Взгляните на него. Вы же говорите о его… — Он удрученно покачал головой. — Было бы безумием подумать…

— Не подходи ближе! — крикнул Равт, и Медузон только через секунду понял, что приказ предназначен не ему.

Все автоматические орудия повернулись в сторону Вулкана, а фаланга Бессмертных покинула свое место и заняла позиции по обе стороны от него. Десяток тяжеловооруженных сервиторов ожили гудением сервоприводов, их глаза сверкнули ослепительно–белым огнем, а оружие нацелилось на примарха.

— Это существо мне неизвестно! — с холодным высокомерием отрезал Равт.

— Мне тоже, — поддержал его Кернаг и скрестил руки на груди.

Норссон и Аркборн заявили то же самое.

Равт стукнул по полу арены металлическим ободком длинного топорища своего силового топора. Гулкий удар прозвучал обвинительным приговором.

— Перед нами стоит самозванец. Вулкан мертв.

— Вулкан жив!

Нурос, ни мгновения не колеблясь, обнажил свой меч и был готов активировать волкитный аркебуз, что грозило срывом собрания.

— Брат… — предостерег его Лумак, но и сам крепче сжал рукоять оружия.

— Я, предложу тебе еще одно имя, сын Ферруса! — прорычал Нурос. — И это имя — Измена. Подходит?

— Я окажу нам обоим услугу, притворившись, что не слышал этого.

— Лумак, Нурос… — воскликнул Медузон, решив, что должен вмешаться.

В этот момент оглушительный металлический лязг привлек всеобщее внимание. Замерли даже Бессмертные.

Между двумя группами лежал боевой молот, массивный, искусно украшенный.

Вулкан протянул вперед руки ладонями кверху.

У железных отцов не нашлось бы оков, чтобы его удержать. Жест был чисто символическим.

— Мир, — спокойным звучным голосом произнес Вулкан. — Железный отец прав. Вы не знаете меня, и никто, кому вы могли бы доверять, не в состоянии подтвердить мое происхождение.