Старик, который читал любовные романы
Шрифт:
Не успел охотник подняться и сделать шаг по направлению к товарищам, как прямо в глаза ему ударил луч серебристого света, пронзивший заросли, усеянные сверкающими каплями, которые многократно усиливали его ослепляющий эффект.
Как выяснилось в следующую секунду, виноват во всем был алькальд. Встревоженный шумом, он встал, зажег фонарик и пошел по направлению к старику и его сменщику.
– Погасите фонарь, – строго, но не повышая голоса, приказал Антонио Хосе Боливар.
– Это еще с какой стати? Вокруг нас шляется какая-то тварь, и я хочу знать, какая именно, – ответил алькальд, судорожно водя фонарем из стороны в сторону и нервно подергивая при этом курок револьвера.
– Я
– Да как ты смеешь?!
Гневные слова толстяка потонули в шуме множества одновременно захлопавших крыльев, и в следующую секунду на охотников обрушился целый водопад мерзко пахнущего помета.
– Вот уж спасибо так спасибо, ваше превосходительство, – сказал один из охотников. – Нет бы посидеть спокойно и разобраться, что к чему! А теперь придется сваливать с этой полянки, пока на запах свежего дерьма не набежали муравьи. Как-то не хочется обсуждать с ними, кто больше имеет прав на эту вонючую мерзость – мы или они.
Алькальд растерялся и не знал, что делать. Он молча опустился на колени, нашарил в траве фонарик и поспешил вслед за своими спутниками, покидавшими место ночевки. Охотники сквозь зубы, чтобы не слишком раздражать толстяка, ругали алькальда последними словами, проклиная его самоуверенность, неловкость и неумение вести себя в джунглях.
Вскоре они добрались до поляны, на которой и остановились, чтобы дождь смыл со шляп и одежды зловонный помет.
– Так что случилось-то? Что это такое было? – стал спрашивать алькальд, обращаясь ко всем сразу.
– Дерьмо это, вот что. Неужели по запаху не чувствуете?
– Да я понимаю, что дерьмо. Знать бы еще, кто нас так обделал. Там что, над нами стая обезьян ночевала?
В предрассветных сумерках все четче проступали силуэты людей и стена окружавшей поляну сельвы.
– Позвольте вам кое-что объяснить, ваше превосходительство, – сухо обратился к алькальду старик. – Авось когда-нибудь пригодится. Если вам предстоит провести ночь в сельве, то лучше всего выбрать место поближе к стволу сгоревшего или сгнившего дерева. Там всегда ночуют летучие мыши – самые лучшие сторожа во всей сельве. Сон у них куда более чуткий, чем у человека. Тот звук, что потревожил нас, они тем более заметили. Они уже приготовились было взлететь и скрыться в противоположном направлении от того места, откуда донесся этот звук, но тут вы, ваше превосходительство, вспугнули их своим фонарем и криками раньше времени. Если бы не вы, мы бы сейчас точно знали, кто шумел. Атак случилось то, чего и следовало ожидать. Летучие мыши – твари очень впечатлительные. При малейшей опасности они моментально выбрасывают из себя все, что можно, чтобы ничто не сковывало их движений в воздухе. Вот и получилось, что вся стая обделалась со страху прямо нам на головы. Так что приступайте, сеньор алькальд: голову нужно протереть насухо, так, чтобы запаха помета не осталось. А не то москиты вас просто живьем сожрут.
Алькальд последовал общему примеру и стал счищать с себя липкие, омерзительно пахнущие экскременты. К тому времени, когда процедура была окончена, в сельве уже посветлело достаточно, чтобы продолжать движение.
Они шли три часа без остановки, все время на восток. По пути им приходилось переправляться через вздувшиеся от постоянно прибывающей воды ручьи, пересекать овраги, прогалины и поляны, проходя по которым, все запрокидывали головы, подставляя лица свежей дождевой воде. Добравшись до небольшого озера, охотники устроили привал, чтобы отдохнуть и подкрепиться
Меню составили собранные по пути фрукты, а также раки, которых толстяк отказался есть сырыми. Кутаясь в плотный непромокаемый плащ, он стучал зубами от холода и не переставал сетовать по поводу того, что нельзя разжечь костер.
– Ничего, мы уже близко, – успокоил его один из охотников.
– Если идти напрямую, то совсем близко, – кивнув, заметил старик. – Но надо сделать крюк и обойти ферму с другой стороны. Легче и быстрее было бы, конечно, просто перейти речку вброд и подойти к ферме прямо по тропе. Вот только что-то мне подсказывает, что зверь, которого мы ищем, вовсе не дурак. От этой дикой кошки можно ждать всего, чего угодно. А мне, по правде говоря, совсем не улыбается попасть в засаду, устроенную этой тварью.
Охотники кивнули старику в знак согласия и, запив завтрак несколькими глотками фронтеры, встали, чтобы идти дальше.
В этот момент, не предупредив никого и не объяснив, в чем дело, алькальд стал удаляться в другую сторону Впрочем, далеко он не ушел, и сквозь ближайшие кусты было видно, как он присаживается, чтобы облегчиться. Пихая друг друга локтями, охотники стали обмениваться язвительными замечаниями по адресу своего формального командира.
– Похоже, их превосходительство стесняются показать нам свою попку, – заметил один из них.
– С него станется, он запросто может сесть прямо на муравейник, приняв его за отхожее место.
– Вы, ребята, подождите, чем все это кончится, – подмигнув остальным, сказал третий охотник. – Держу пари, он сейчас поинтересуется, нет ли у нас бумажки, чтобы подтереться.
Охотники развлекались, зло подшучивая над Слизняком, как они всегда называли алькальда в его отсутствие. Неожиданно общий смех был прерван криками перепуганного насмерть толстяка, за которыми последовали шесть револьверных выстрелов. Похоже, алькальд вообще не знал, что такое экономить патроны, и расстреливал за раз целую обойму.
Потный перепуганный толстяк выскочил из-за кустов, придерживая штаны одной рукой и размахивая зажатым в другой револьвером.
– Сюда! Сюда! Быстро! – выпучив глаза, кричал он. – Я ее видел! Она была там! Прямо передо мной! Чуть не набросилась! Ничего-ничего, пару пуль я ей точно влепил. Давайте сюда, живее! Ищите ее, она не могла далеко уйти!
Охотники зарядили ружья и со всех ног бросились в ту сторону, куда показывал алькальд. Заметив кровавый след, при виде которого толстяк пришел в детский восторг, они прошли по нему еще несколько шагов и наткнулись на бьющееся в предсмертных конвульсиях красивое животное с длинной мордочкой. Блестящая рыжая шкурка несчастного зверя была перепачкана грязью и свежей кровью. Животное смотрело на людей широко раскрытыми глазами, из носа-кнопки вырывалось чуть заметное прерывистое дыхание.
– Это же медведь-медоед. Эх, сеньор алькальд, как можно не глядя палить из этой чертовой игрушки? Убить медоеда – дурной знак. Хуже приметы, пожалуй, и не вспомнишь. Это знают все, даже дети. Во всей сельве нет более безобидного зверя.
Охотники покивали головами, соглашаясь со словами старика и сочувствуя несчастному животному. Алькальд молча перезарядил револьвер, так и не решившись сказать ни слова в свое оправдание.
Лишь после полудня они подошли к полустершейся вывеске Алказельцера. Прибитая Мирандой к верхним ветвям одного из деревьев, она служила не столько рекламой, сколько дополнительным ориентиром, облегчавшим поиски магазина редко бывавшим в этих местах золотоискателям. Неподалеку от дерева, к которому была приколочена вывеска, виднелся дом Миранды.