Старики-разбойники
Шрифт:
Воробьев насмешливо поглядел на сообщника, который выболтал тайну женщине. Мячиков потупился.
А Анна Павловна, перехватив взгляд Воробьева, поспешила на выручку к Николаю Сергеевичу:
– Я и не знала, Валентин Петрович, что вы тоже принимали в этом участие. Про вас Николай Сергеевич ничего мне не говорил!
– Он все равно болтун! – сказал Воробьев. – Но раз ты все знаешь, Аня, нам будет легче столковаться. Нас ни в чем не подозревают. Картину никто не искал, и поэтому ее пришлось вернуть. Мы совершенно чисты. – И он задал неожиданный вопрос: – Сегодня
– Работаю.
– Выручку соберешь большую? Тысяча рублей набежит?
Анна Павловна рассмеялась:
– Много больше!
Валентин Петрович удовлетворенно потер руки:
– Прекрасно! Сегодня вечером я тебя ограблю! Я отниму у тебя мешок с деньгами!
– Предатель! – закричал Мячиков. – Я не хочу грабить Анну Павловну! Я не хочу вас грабить! – повторил он нежно, обращаясь непосредственно к любимой.
– Ты и не будешь грабить! – отмахнулся от него Воробьев. – Ты будешь расследовать это преступление. – И он повернулся к Анне Павловне. – Давай обсудим, соседка, как я отниму у тебя мешок.
– Минуточку! – возбужденно заговорила инкассатор. – Вы так это подаете, словно я согласна. А я не согласна!
– Аня, не соглашайтесь! – поддержал ее Николай Сергеевич.
– А я не понимаю, почему ты противишься? – Воробьев не спешил. Он был готов потратить известное количество времени, чтобы уговорить Анну Павловну стать жертвой. – Ты сразу заявишь в милицию, дело поступит в прокуратуру, его поручат Коле, он завтра же найдет деньги, и его не отправят на пенсию!
– Как я найду эти деньги? – продолжал сопротивляться следователь.
– Балда, я же тебе их сам отдам!
– Но у меня оружие! – нервничала Анна Павловна. – Я обязана в вас стрелять!
– А ты промахнись! – Воробьева уже ничто не могло поколебать.
Анна Павловна пыталась образумить его бандитский пыл:
– Но вас посадят!
– Какие вы все бестолковые, с кем приходится работать! – Воробьев искренне огорчился. – В милиции ты, Аня, опишешь не мои приметы, а какие-нибудь другие, а следователь, – тут Воробьев ткнул пальцем в Николая Сергеевича, – вернет государству деньги, а жулика не схватит. Все это элементарно!
– Ради вас, Николай Сергеевич, я готова на все! Но я – честная женщина, – твердо, как на митинге, объявила Анна Павловна, – и на сделку с совестью не пойду!
– За это я вас и люблю! – не удержался от признания Николай Сергеевич, но Воробьев не обратил на его слова ни малейшего внимания и терпеливо сказал:
– Ну что ж, начнем сначала! Итак, Аня, какие объекты ты обслуживаешь? Желательно выбрать объект в глухом переулке, чтобы меньше было свидетелей.
– Но я не согласна! – повысила голос Анна Павловна.
– Знаю, что не согласна, не кричи! – осадил ее Воробьев. – Значит, обсудим все детали... – Он явно намеревался взять противника на измор.
– Валя! – вмешался Мячиков. – Не будем грабить Анну Павловну. Давай нападем на ее подругу!
– Какую еще подругу? – от неожиданности Анна Павловна даже вздрогнула.
– Любую. Вон их сколько. – Николай Сергеевич показал на женщин, которые толпились возле мишеней.
– Но любая из них пристрелит Валентина Петровича в два счета! – Анна Павловна не могла успокоиться.
– А мы ее во все посвятим! – сказал Воробьев, которому, в сущности, было все равно, кого грабить.
– Я не доверяю женщинам! – решительно возразила Анна Павловна. – Я их знаю лучше вас!
– Как же тогда поступить? – приуныл Николай Сергеевич.
Анна Павловна пожалела его и сказала в сердцах:
– Никаких подруг не будет! От вас не отвяжешься! Грабьте меня!
...Вечером Валентин Петрович собирался на дело. Мячиков вертелся рядом и зудил:
– Валя, не ходи!
Валентин Петрович не слушал, он был увлечен подготовкой. Прежде всего он надел джинсы. В американских фильмах, как правило, грабят в джинсах, и, вероятно, это не случайно. Затем он надел кеды, чтобы удобно было бежать и чтобы ноги не скользили. От шляпы Воробьев отказался, она могла соскочить на ходу от ветра. А он собирался убегать от погони со скоростью ветра. Туалет уголовника завершила зеленая подростковая ковбойка с засученными рукавами. Валентин Петрович посмотрелся в зеркало и спросил у Мячикова:
– Ну, как я? Хорош?
– Валя, не ходи! – чуть не плакал следователь.
И судьба приняла его сторону. Судьба уберегла Воробьева от преступления. Он остался дома, но не потому, что передумал. Рембрандтовская эпопея не прошла бесследно. У Валентина Петровича было больное сердце, оно не выдержало перегрузки и подвело в решающий момент. Валентин Петрович застонал и повалился на бок. Мячиков быстро дал ему таблетку нитроглицерина, но боль не отпускала. Мячиков позвал Марию Тихоновну. Вдвоем они уложили Воробьева на диван. Мария Тихоновна заспешила в соседнюю комнату и стала по телефону вызывать врача.
– Тебе не легче, Валя? – нежно спросил Николай Сергеевич, снимая с друга кеды.
– Ты пойдешь вместо меня! – ответил Воробьев.
Известно, что гвардия умирает, но не сдается. А Валентин Петрович был в душе гвардейцем.
– Я не могу, я не хочу, я не пойду! – наотрез отказался Николай Сергеевич, потому что он тоже был гвардейцем в душе.
– Не трать много слов. Иди!
– Я не могу оставить тебя в таком состоянии!
– Я знаю, что ты благороден! Но обо мне позаботится Маша.
– Я не умею грабить...
– Научишься! – тихим голосом сказал больной.
– Пожалей меня, Валя! – взмолился Николай Сергеевич.
– Иди! Это воля умирающего! А воля умирающего – закон!
– Валя, не умирай! – Мячиков встал на колени.
– Прекрати меня волновать! Мне это вредно. Иди! Аня ждет!
И тогда Мячиков склонился над командующим, поцеловал его, встал с колен и, пошатываясь, вышел.
Он не был подготовлен к грабежу ни внутренне, ни внешне. На нем даже не было джинсов. Он шел на дело в обыкновенных полосатых брюках...