Старинные Чешские Сказания
Шрифт:
Побледнев как снег, выслушал Дуринк приговор разгневанного князя. А затем, склонив голову и опустив глаза долу, медленно вышел из палаты и, дрожа всем телом, воскликнул: – Горе мне, горе! Не этого я ожидал! Но никто не пожалел его. Ушел Дуринк из замка и повесился на высокой ольхе, что стоит у дороги. Ту ольху, покуда не была она срублена, так и звали «Дуринковой ольхой».
О КОРОЛЕ ЯЧМЕНЬКЕ
Когда
В то время жил в Пшеровске, в замке Хропине, земан [19] , владетель обширных земель, человек, уважаемый всеми соседями и любимый своими подданными. Обращался он с ними мягко и человечно и, будучи от природы умен, судил их мудро и справедливо. И сказали себе паны [20] и земаны:
18
Король Сватоплук (IX век), по одному из преданий, якобы тайно покинул престол и скрылся в монастыре; события в сказании о короле Ячменьке исторически недостоверны.
19
3еман — дворянин, мелкий помещик.
20
Пан — здесь: крупный землевладелец.
– Зачем искать нам в другом месте правителя, когда есть такой среди нас?
И единодушно, без споров и разногласий, избрали королем хропинского земана. Выбор их хвалили по всей стране и радовались новому королю.
Чтобы познакомиться со всеми краями Моравского королевства, стал король объезжать страну; всюду его величали и принимали с великим торжеством – будь то на юге Моравии, где зреют виноградные гроздья, будь то в благословенной Гане [21] или на севере, востоке и западе, в раскинувшихся между лесистыми холмами широких долинах. Всюду стремились ему угодить, паны и земаны наперебой искали его расположения, льстили ему, прислуживали, подносили дары, устраивали увеселения и шумные пиршества. Возвратившись в Хропин, заскучал король. Показался ему замок слишком тихим и пустынным; ничто не тешило его, даже нежная привязанность его милой, преданной жены. Тосковал он по шумным забавам. И наконец позвал он придворных и приказал устроить пир и созвать на него много знатных гостей.
21
Гана — плодородная область Моравии.
На прекрасных конях, покрытых расшитыми попонами, в богатых платьях, отороченных мехом, с сверкающими саблями и мечами у роскошных поясов, в дорогих шапках с перьями цапли съезжались паны и земаны в Хропин. Со всех концов Моравии собрались они, и столько их было, что с трудом разместили их в замке, а челядь и кони заполнили весь городок. И пошли в замке пиры за пирами, увеселения за увеселениями. С той поры часто съезжались, по воле короля, гости в замок. Раздавались веселые речи, устраивались забавы и блестящие турниры, вино лилось рекой.
Когда крестьяне вечером возвращались с полей, уже кипело
Озабоченно и строго поглядывали крестьяне на королевский замок, говоря, что вряд ли будет толк от такого правления. И каждый раз вспоминали королеву, жалели ее от всей души, зная, как нелегка ее жизнь, как трудно приходится ей, как сторонится она увеселений и пиров, которые ей противны.
Народ недаром беспокоился. На такую веселую жизнь королю уже не хватало не только собственных денег, но и казны. Принялся он облагать народ все новыми и новыми, все большими и большими податями и приказывал сборщикам никому не делать снисхождения, а того, кто не заплатит, жестоко карать.
Уже не с опасением глядел народ на Хропинский замок, но с гневом и ненавистью; все жаловались на короля и бранили его. Но неизменным оставалось отношение крестьян к королеве. С волнением рассказывали они, как просит она за народ у короля, как уговаривает его не мучить и не притеснять бедных людей.
Все это было истинной правдой. Но ни один человек не видел слез, которые в одиночестве, украдкой, лила королева, никто не слышал, как она в страхе за короля и из любви к нему умоляет его смягчить свое сердце, как кричит на нее король, как грубо отталкивает, как с поникшей головой, вся дрожа, выходит она от него, едва держась на ногах, как темнеет у нее в глазах от слез и стыда. И однажды, когда король вновь наложил на народ тяжелую подать, а королева опять стала просить его сжалиться, рассерженный ее словами король в ярости выхватил меч и погнался за своей женой так стремительно, что она едва успела выскользнуть в дверь.
В диком гневе приказал король, чтобы тотчас, немедленно, вывели королеву из замка, чтобы не показывалась она ему на глаза. И когда взглянул он через окно на ворота, выполняется ли его приказание, и увидел несчастную королеву, вновь объяло его бешенство. Выскочив из палаты, погнался он за ней с обнаженным мечом. На счастье свое, королева заметила его вовремя. Но не к кому было ей прибегнуть за помощью и защитой. В смертельном страхе оглядывалась она вокруг, не находя убежища. Лишь поле дозревающего ячменя виднелось у дороги – широкое и благодатное поле, отливающее на солнце золотом своих бесчисленных колосьев с длинными усиками.
Расступилась тихая поверхность широкого поля, колосья заколыхались, и над ними замелькали золотистые волосы королевы. Бежала она ячменем и вдруг исчезла, словно потонула в золотой пучине. И тотчас опять успокоились волны, поверхность ячменя сомкнулась и стала тихой, как море в безветренную погоду; король, добежав, тщетно оглядывался и искал, куда пропала его жена.
Нашли королеву деревенские женщины, а возле нее – дитя, которое у нее тут родилось. Отнесли ее в село, заботливо ухаживали за ней, а королевского сына назвали Ячменьком – в память того, что родился он в ячмене.
Дознавшись о том убежище и не зная жалости даже к собственному ребенку, приказал король изгнать жену и сына из Хропина. Взяли их солдаты и отвезли в отдаленные края. Куда – никто не узнал.
Но не покидали короля мысли обо всем, что сталось. Часто видел он перед собой измученное лицо своей милой жены, часто думал о своем единственном сыне. А еще чаще стал вспоминать он их, когда пресытился зваными пирами, пустыми наслаждениями.
И объяла его такая тоска, что послал он за женой и ребенком, чтобы найти и вернуть их к нему в Хропинский замок.