Старомодное будущее

Стерлинг Брюс

– Сюда идут, - внезапно объявила Фредерика и, вскочив на ноги, принялась жестикулировать, когтя воздух.
– Большая колонна маршем движется по улицам.., у нас будут проблемы.

– Я знал, он не сможет не среагировать, стоит данным покинуть это здание, - кивнул Критик.
– Пусть грядут погромы! Я не двинусь с места!

– Черт бы вас побрал, мне платят за то, чтобы вы остались в живых! взорвалась Фредерика.
– Люди Нравственного Рефери жгут гавани данных. Они делали такое раньше и сделают вновь. Давайте убираться отсюда, пока еще есть

время!

– Мы все безобразны и злы, - преспокойно возвестил Критик, поглубже устраиваясь в кресле, и свел перед собой кончики пальцев.
– Дурное знание по-прежнему остается законным самопознанием. Не делайте вид, что это не так.

– Нет никаких причин схватываться с ними врукопашную тут, в Дюссельдорфе! Мы тактически не готовы защищать это здание! Пусть они его сожгут! Кому есть до того дело, что станется с еще одним дурацким изгоем и полным мусора крысиным гнездом?

Критик поглядел на нее с жалостью:

– Дело не в доступе. Дело в принципе.

– В яблочко!
– выкрикнул Эдди, узнав лозунг ЭКоВоГСа.

Прикусив губу, Фредерика облокотилась о край стола и принялась отчаянно набирать что-то с невидимой клавиатуры.

– Если вы вызываете профессиональное подкрепление, - сказал ей Критик, - они только пострадают. На деле это не ваш бой, моя дорогая; вы не сторонник идеи.

– Да пошли вы со своей политикой!
– огрызнулась Фредерика.
– Если вас тут сожгут, мы все не получим премии.

– По крайней мере нет никаких причин ему тут оставаться.
– Критик указал на Эдди.
– Вы свое дело сделали, и преотлично, мистер Дертузас. Благодарю вас за успешную доставку. Вы очень мне помогли.
– Критик глянул на экран терминала, где все еще деловито переписывалась в буферный файл программа с диска, потом снова на Эдди.
– Предлагаю вам покинуть это здание, пока такое еще возможно.

Эдди посмотрел на Фредерику.

– Да, уходи! Все кончено. Я больше не твой эскорт.

Беги, Эдди!

– Не выйдет.
– Эдди крестил руки на груди.
– Если вы не двинетесь с места, я тоже не двинусь.

– Но ты можешь уйти.
– Фредерика была в ярости.
– Ты слышал, что он сказал.

– Ну и что? Поскольку я свободен, я волен и остаться, - возразил Эдди.
– Кроме того, я из Теннеси, Добровольного штата НАФТА.

– На нас идут сотни врагов.
– Фредерика глядела в пространство прямо перед собой.
– Они нас пересилят, а дом сожгут дотла. Здесь не останется ничего, кроме пепла.

Ни от тебя, ни от твоих поганых данных.

– Верьте, - невозмутимо отозвался Критик.
– Помощь придет - и нежданными путями. Поверьте мне, я прилагаю все усилия, чтобы максимизировать последствия и смыслы этого события. То же, если уж на то пошло, делает мой конкурент. Благодаря диску, который только что попал мне в руки, я транслирую и пересылаю все происходящее здесь в четыре сотни самых взрывоопасных сетевых сайтов Европы. Да, люди Рефери могут уничтожить нас, но их шансы избегнуть последствий крайне невелики. И если сами мы падем во пламени, это только придаст более глубокого смысла нашей жертве.

Эдди воззрился на Критика в откровенном восхищении:

– Я не понимаю ни слова, черт побери, из того, что вы тут говорите, но думаю, способен распознать родственную душу. Уверен, что ЭКоВоГС бы захотел, чтобы я остался.

– ЭКоВоГС ничего такого бы не захотел, - серьезно возразил ему Критик.
– Они бы хотели, чтобы вы спаслись, чтобы они могли изучить и разложить по полочкам каждую деталь ваших переживаний. Ваши американские друзья прискорбно ослеплены предполагаемой действенностью рационального, всеобъемлющего цифрового анализа. Прошу вас, поверьте мне - гигантские вихревые потоки в обществе эпохи постмодерна слишком велики, чтобы их мог познать отдельно взятый человеческий разум, пусть даже с помощью компьютерной перцепции или лучшей компьютерной системы социологического анализа.
– Критик поглядел на свой терминал, будто серпентолог, изучающий кобру.
– Ваши друзья из ЭКоВоГСа сойдут в могилу, так и не осознав, что всякий жизненно важный импульс человеческой жизни прерационален по природе своей.

– Что ж, я-то уж точно не уйду, пока не въеду, что это значит. Я намерен помочь вам сражаться в правом бою, сэр.

Критик с улыбкой пожал плечами:

– Спасибо, что только что доказали мою правоту, молодой человек. Разумеется, юному американскому герою всегда есть место погибнуть в европейской политической борьбе. Не хотелось бы нарушать устоявшуюся традицию.

Со звоном разбилось стекло. В окно влетел дымящийся осколок сухого льда, прокатился по полу офиса и начал растворяться. Повинуясь исключительно инстинкту, Эдди метнулся вперед, подхватил его голыми руками и выкинул назад за окно.

– Ты в порядке?
– спросила Фредерика.

– Конечно, - удивленно ответил Эдди.

– Это была химическая газовая бомба, - объяснила Фредерика. Она поглядела на него так, словно ждала, что он вот-вот упадет замертво.

– Очевидно, химикаты, замороженные в лед, оказались не слишком токсичными, - выдвинул предположение Критик.

– Да какая это химическая бомба.
– Эдди выглянул за окно, - На мой взгляд, это был просто кусок сухого льда.

Вы, европейцы, помешались на паранойе.

К немалому своему удивлению, он увидел, что у них под окном на улице разворачивается настоящее средневековое представление. Приверженцы Нравственного Рефери - а их было три или четыре сотни - и хорошо организованная колонна маршировала в мрачном дисциплинированном молчании, очевидно, питали слабость к средневековым безрукавкам, плащам с бахромой и разноцветным штанам. И факелам. Факелам уделялось особое место.

Все здание внезапно содрогнулось, немедленно взвыла охранная сигнализация. Эдди выгнул шею, чтобы посмотреть, что происходит. С полдюжины человек били в дверь ручным гидравлическим тараном. Облачены они были в шлемы с прозрачными забралами и металлические доспехи, поблескивавшие на солнце.