Старплекс
Шрифт:
От Кареты остался один кокон, лежащий на седловидной раме.
— Сколько живёт кокон без помпы? — шёпотом спросил Кейт Риссу.
Рисса повернулась к нему; её глаза были мокры от слёз. Она несколько раз моргнула, прогоняя слезу.
— Минуту, — ответила она, наконец. — Может, две.
Кейт потянулся к ней и взял её за руку.
В течение трёх минут всё было неподвижно. Кокон угас тихо, без звука или движения — хотя ибы, по-видимому, как-то узнали о том, что всё закончилось, и по одному, по двое начали покидать ангар. Их сенсорные сети были темны — никто не произнёс ни слова. Кейт и Рисса
Когда они шли по коридору, Кейт думал о будущем. Ему, по-видимому, предстояло жить долго, очень долго. И ему было интересно, удастся ли ему через миллиарды лет избежать ошибок собственного прошлого.
В ту ночь он, разумеется, не мог заснуть. Смерть Кареты расстроила Риссу, а он сражался с собственными демонами. Они лежали рядом без сна, Рисса смотрела в потолок, а Кейт пялился на крошечное красное пятнышко в том месте, где свет пробивался из-под куска пластика, которым он загородил часы.
Потом Рисса заговорила. Всего одно слово:
— Если…
Кейт перевернулся на спину.
— Что?
Она некоторое время молчала. Кейт уже готов был ткнуть её в бок, но тут она сказала, очень тихо:
— Если ты забыл, как пишется uили y, то помнишь ли ты меня? Помнишь ли нас? — Она перевернулась на бок лицом к нему. — Ты проживёшь десять миллиардов лет. Я никак не могу этого осознать.
— Это… невообразимо, — сказал Кейт, покачав лежащей на подушке головой. Он тоже немного помолчал, потом сказал: — Люди всегда фантазировали о вечной жизни. Почему-то «вечная жизнь» звучит не так пугающе, как конкретный срок. Я могу размышлять о бессмертии, но вообразить, что я буду жив в течение следующих десяти миллиардов лет… Это просто в голове не укладывается.
— Десять миллиардов лет, — повторила Рисса, качая головой. — Солнце давно умрёт. Земля давно умрёт. — Удар сердца. — Я умру.
— Может, да, а может, нет. Если это и правда продление жизни, то оно определённо связано с твоими исследованиями на «Старплексе». В конце концов, иначе как бы я оказался в числе участников? Может быть, через десять миллиардов лет мы оба живы?
Снова молчание.
— И вместе? — спросила, наконец, Рисса.
Кейт шумно вздохнул.
— Я не знаю. Не могу даже вообразить. — Он немедленно понял, что говорит не то. — Но… если у меня такое долгое будущее, то я хотел бы провести его рядом с тобой.
— Правда? — сразу переспросила Рисса. — А нам останется что делать вместе, что узнать друг о друге, после всех этих миллиардов лет?
— Может быть… может быть, это существование не во плоти, — сказал Кейт. — Может, наше сознание пересажено в машины. Помнишь, на Новом Нью-Йорке была секта, которая занималась как раз этим — копированием человеческого мозга в компьютер? Или может… может, человечество стало одним гигантским мозгом, но не поглотившим отдельные сознания полностью. Это было бы…
— Это было бы не так страшно, как концепция индивидуального существования в течение десяти миллиардов лет. Если ты ещё не посчитал, это означает, что сейчас твой возраст составляет одну двестимиллионную от того твоего возраста тогда. — Она замолчала и тяжело вздохнула.
— Что? — спросил Кейт.
— Ничего.
— Нет, ты чем-то расстроена.
Рисса молчала ещё десять секунд.
— Ну, я к тому, что и твой нынешний кризис среднего возраста пережить непросто. Представляю себе, что ты будешь вытворять, когда тебе стукнет пять миллиардов.
Кейт не знал что сказать. В конце концов, он решил обратить всё в шутку и рассмеялся. Смех прозвучал вымученно и неискренне.
Снова тишина — настолько долгая, что он подумал, что она, наконец, заснула. Но сам он не мог спать. Не с этими мыслями, роящимися в голове.
— Дульсинея? — тихо прошептал он. Так тихо, что если бы она и правда спала, это бы её не разбудило.
— Гмм-м-м?
Кейт сглотнул. Может, не стоит касаться этих материй, но…
— Скоро наш юбилей.
— На следующей неделе, — произнёс её голос во тьме.
— Да, — сказал Кейт. — Будет двадцать лет, и…
— Двадцать замечательныхлет, дорогой. О годах брака — только с этим эпитетом.
Кейт снова засмеялся — и снова фальшиво.
— Прости, ты права. Двадцать замечательных лет. — Он помолчал. — Я знаю, что мы планировали обновить в этот день брачную клятву.
— И что? — в голосе Риссы прорезалась обеспокоенность.
— Ничего. Нет, забудь, что я про это говорил. Это действительнобыли замечательные двадцать лет, ведь правда?
Кейт едва различал её лицо в темноте. Она кивнула, затем посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь заглянуть за них, увидеть правду, увидеть, что его гложет. А потом её осенило, и она перевернулась на другой бок, отвернувшись от него.
— Ладно, — произнесла она после паузы.
— Что? — не понял Кейт.
И она, наконец, произнесла вслух слова, которые безмолвно стояли между ними в ту ночь.
— Ладно, — повторила она, — можешь не говорить «пока смерть нас не разлучит».
Кейт сидел за своей рабочей консолью на мостике. Голограммы трёх людей и дельфина парили над краем его пульта. Боковым зрением он заметил, как отворилась дверь, и на мостик вперевалку взошёл Яг. Валдахуд, однако, направился не к своему рабочему месту. Вместо этого он встал перед Кейтом и стал ждать, явно нервничая, пока он завершит совещаться с голографическими головами. Когда они отключились, Кейт посмотрел на Яга.
— Как вы знаете, темняне пришли в движение, — сказал Яг. — Я искренне удивлён их подвижностью. По-видимому, они работают совместно, каждая сфера так складывает свои силы притяжения и отталкивания с остальными, что в результате всё сообщество движется в одну сторону. Так вот, в процессе они меняются местами, так что те темняне, которых раньше мы не могли наблюдать, сейчас находятся на периферии группы. Я сделал предположение относительно того, кто из темнян начнёт делиться следующим, и хочу проверить свою догадку. Для этого мне требуется переместить «Старплекс» по другую сторону от темнян.